Базар житейской суеты. Часть 2

Не сдлавъ никакихъ возраженій на этотъ отвтъ, генералъ взялъ лорнетъ, (двухствольныя трубки тогда еще не были изобртены) и сдлалъ видъ, будто смотритъ на партеръ; но Ребекка подмтила въ его глазатъ убійственные взоры, брошенные на нее и Джорджа. Это обстоятельство заставило ее удвоить свое радушіе къ капитану Осборну.

— Какъ здоровье моей милой подруги? сказала она — но, кажется, объ этомъ нечего снрашивать: Амелія здорова и счастлива. Я вижу это по ея глазамъ. А что это за дама подл нея? Ваша прежняя любовь, мистеръ Джорджъ? О, мужчины пренепостоянный народъ! И вотъ, если не ошибаюсь, мистеръ Седли кушаетъ мороженое: ахъ, какъ онъ счастливъ! Отчего у насъ нтъ мороженаго, сэръ?

— Вамъ угодно, чтобы я сходилъ за мороженымъ? сказалъ сэръ Тюфто, пылая благороднымъ гнвомъ.

— Предоставьте это порученіе мн, генералъ, умоляю васъ, проговорилъ Джорджъ.

— Нтъ, я пойду лучше въ ложу вашей супруги, сказала Ребекка. Дайте мн руку, капитанъ Джорджъ.

И съ этими словами, мистриссъ Кроли, слегка поклонившись генералу, вышла въ галлерею. Дорогой она бросила на капитана пристальный и чрезвычайно многозначительный взглядъ, который могъ быть переведенъ на живой языкъ такимъ образомъ:

— Понимаешь ли ты, въ какомъ положеніи мои дла? Вдь я могу изъ него сдлать все, что мн угодно.

Но мистеръ Осборнъ, казалось, ничего не понималъ. Онъ былъ погруженъ въ свои собственные планы, и воображалъ съ неизъяснимой отрадой, что никакая красавица во вселенной не устоитъ противъ его побдительнаго искуства нравиться и прельщать.

Слова, произнесенныя втихомолку милордомъ Тюфто вслдъ за Ребеккой и ея достойнымъ побдителемъ, были самаго энергическаго свойства. Сэръ Тюфто былъ раздраженъ до глубины души, и ревность просверлила насквозь его мужественное сердце.

Нжные глазки Амеліи были тоже съ великимъ безпокойствомъ устремлены на молодыхъ людей, растревожившихъ своимъ поведеніемъ ревниваго сэра Тюфто, но когда Ребекка вошла въ ложу, Амелія, не обращая вниманія на публику, встртила свою пріятельницу со всми признаками душевнаго восторга. Она бросилась въ объятія милаго дружка въ присутствіи всего театра и передъ глазами генерала, который навелъ теперь свой лорнетъ на ложу Осборновъ. Мистриссъ Родонъ привтствовала Джоя съ пылкимъ увлеченіемъ, любовалась на стеклярусную брошку мистриссъ Одаудъ, на ея ирландскіе брильянты, и врить не хотла, что это сокровище вывезено не изъ Голконды. Она шумла, хлопотала, юлила, суетилась, улыбалась одному, весело шутила съ другимъ, и не обращая, повидимому, ни малйшаго вниманія на ревнивый лорнетъ изъ противоположной ложи. И когда, посл оперы, наступило время балета (какая мимика могла сравниться съ ея собственными гримасами, и какой комедіянтъ могъ превзойдти ее въ искуств дурачить своихъ ближнихъ?), Ребекка пошла въ свою собственную ложу, опираясь на этотъ разъ на плечо капитана Доббина… Нтъ, нтъ, услуги Джорджа нк нужны ей, какъ это можно? Джорджъ долженъ остаться съ своей милой, очаровательной, несравненной Эмми.

— Охъ, какая шарлатанка эта женщина! замтилъ честный Вилльямъ другу своему Джорджу, по возвращеніи изъ ребеккиной ложи, куда онъ проводилъ ее въ глубокомъ молчаніи, угрюмый и мрачный, какъ могильщикъ: она вьется и кружится, какъ змя. Замтилъ ли ты, Джорджъ, какъ она все это время старалась, говоря съ нами, бсить этого милорда?

— Фи! что это у тебя за понятія, Вилльямъ! Вздумалъ видть шарлатанку въ женщин, которая безъ сомнгія будетъ служить лучшимъ укршеніемъ всякаго благороднаго круга! отвчалъ съ негодованіемъ Джорджъ Осборнъ, выставляя на показъ свои блоснжные зубы, и закручивая свои надушенные усы. Ты не жилъ въ свт, Доббинъ, и ничего не смыслишь въ этихъ длахъ. Посмотри вотъ, какъ она весело теперь разговариваетъ съ этимъ Тюфто! Смотри, смотри, онъ покатывастся со смху. Какая шейка, какія чудныя плечики! Эмми, отчего у тебя нтъ букета? Здсь у всхъ букеты.

— Отчего жь вы сами, голубчикъ, не догадались купить ей букетъ? сказала брюзгливымъ тономъ мистриссъ майорша Одаудъ.

Мистриссъ Эмми и честный Вилльямъ Доббинъ поблагодарили ее отъ чистаго сердца за это простодушное замчаніе, сказанное во-время и кстати. Но съ этой минуты, об леди, повидимому, потеряли веселое расположеніе духа. Амелія уничтожилась подъ вліяніемъ пышности, блеска и свтской болтовни ея блистательной соперницы, и даже мистриссъ Одаудъ, пораженная этимъ внезапнымъ появленіемъ великосвтской леди, утратила способность изливать свои чувства въ краснорчивой бесд. Во весь остальной вечеръ она не проговорила уже ни одного слова насчетъ рдкостей и чудесъ въ своей родимой сторон.

* * *

— Когда ты перестанешь играть въ карты, Джорджъ? сказалъ мистеръ Доббинъ своему другу черезъ нсколько дней посл замчательнаго вечера въ Оперномъ театр,— вдь ты мн общалъ больше сотни разъ…

— А когда ты перестанешь давать мн свои отеческія наставленія? сказалъ мистеръ Джорджъ Осборнъ; неужели ты еще думаешь по сю пору, что я могу имть въ нихъ нужду?