Базар житейской суеты. Часть 3

Этотъ же волшебный свтъ ярко освщалъ лысую голову лорда Стейна, окаймленную спереди и сзади рыжеватыми клочками волосъ. Изъ-подъ его густыхъ и косматыхъ бровей моргали маленькіе кровяные глаза, окруженные тысячами морщинъ. Нижняя челюсть его отвисла, и когда онъ смялся, два блые клыка выставлялись изъ-подъ его губъ и дико лоснились при зарев разноцвтныхъ огней. Нога его украшалась подвязкой, а на груди блистала богатйшая лента: лордъ былъ въ тотъ день на парадномъ обд, среди знаменитйшихъ особъ. Былъ онъ низкорослый джентльменъ, широкогрудый и на коротенькихъ ножкахъ; но это не мшало ему гордиться тонкостію своей ноги; и онъ безпрестанно ласкалъ свое колно. украшенное подвязкой.

— Выходитъ, стало-быть, что одинъ пастухъ не можетъ защитить свою овечку? замтилъ лордъ Стейнъ.

— Пастухъ слишкомъ влюбленъ въ свои карты, и слишкомъ часто посщаетъ клубы, отвчала Бекки улыбаясь.

— Ахъ, какой чудный Коридонъ этотъ юноша! сказалъ милордъ, моргая на одного изъ игроковъ.

— Стираю ремизъ и беру ваши три противъ моихъ двухъ, сказалъ Родонъ глубокомысленнымъ тономъ.

— Но и этотъ вашъ Мелибей, какъ видите, съ успхомъ упражняется въ занятіяхъ пасторальныхъ, продолжалъ благородный маркизъ, примняя къ дйствующимъ лицамъ аллегорическій смыслъ виргиліевой эклоги, — онъ стрижетъ превосходно лорда Саутдауна. Что за невинный барашекъ: не правда ли? Какое чудное руно у него!

При этомъ саркастическомъ намек, глаза Ребекки засверкали презрительнымъ блескомъ.

— Милордъ, сказала она, — вы забываетесь! Вспомните, что вы кавалеръ Золотого Руна.

Всамомъ-дл, шея милорда украшалась ожерельемъ, которое онъ имлъ счастіе получить въ Мадрит.

Лордъ Стейнъ съ самой молодости отличался своими блистательными успхами въ карточной игр. Онъ просидлъ однажды, не вставая съ мста, двое сутокъ за зеленымъ столомъ въ обществ господина Питта. Онъ обыгрывалъ банкяровъ и первостатейныхъ государственныхъ сановниковъ; носился даже слухъ, будто и маркизатъ достался ему вслдствіе огромнаго выигрыша за карточнымъ столомъ. Тмъ не мене, однакожь, лордъ Стейнъ терпть не могъ намековъ на эти давно-прошедшія fredaines, и Ребекка замтила, какъ теперь онъ нахмурилъ на нее свои косматыя брови.

Она поспшила встать съ дивана, взяла чашку изъ рукъ лорда и, длая почтительный реверансъ, сказала:

— Да, милордъ, у меня будетъ дворняшка, но я не позволю ей лаять на васъ.

И съ этими словами мистриссъ Бекки удалилась въ другую комнату, сла за фортепьяно и принялась пть маленькіе французскіе романсы такимъ очаровательно-звучнымъ голоскомъ, что разнженыый милордъ немедленно поспшилъ за нею, и черезъ минуту можно было видть, какъ онъ склонилъ свою главизну надъ миньятюрной головкой Бекки, и какъ щегольская нога его выдлывала музыкальный тактъ.

Родонъ между-тмъ и золоторунный его пріятель покончили свого игру въ экарте. Родонъ выигралъ. какъ и всегда. Такіе вечера, должно замтить, повторялись каждую недлю по нскольку разъ. Мистриссъ Бекки была душою маленькаго общества, и остроумный ея говоръ приводилъ въ очарованіе веселыхъ гостей. Мистеръ Кроли сидлъ, по обыкновенію, вдали отъ этого кружка, ни слова не понимая изъ всхъ этихъ шутокъ, остротъ и намековъ мистическаго языка. Не будь на свт картъ, костей и бильярда, онъ пропалъ бы съ тоски.

— Какъ ваше здоровье, почтеннйшій супругъ мистриссъ Кроли? спрашивалъ обыкновенно лордъ Стейнъ, встрчаясь съ нимъ на общественныхъ гуляньяхъ.

И въ самомъ дл, въ этомъ, повидимому, заключалось призваніе всей его жизни. Не было больше на бломъ свт полковника Родона Кроли, личность его уничтожилась, и мсто его занялъ почтеннйшій супругъ мистриссъ Кроли.

* * *

Если по сю пору намъ еще не удалось обстоятельне поговорить о маленькомъ Родон, это собственно произошло оттого, что юный наслдникъ господъ Кроли скрывался гд-то на верху, на чердак, изрдка сползая внизъ, на кухню, ради развлеченій. Нжная мама

не слишкомъ, повидимому, заботилась о рзвомъ шалун. Сначала проводилъ онъ свое время въ обществ французской няньки, покамстъ находилась она въ услуженіи у Кроли, но когда Француженка отошла, маленькій пузырь растосковался по ней до такой степени, что безъ умолку кричалъ по цлымъ ночамъ, и этотъ крикъ разжалобилъ наконецъ горничную мистриссъ Кроли. Она перемстила его изъ дтской къ себ въ спальню на чердакъ, и, вслуча надобности, утшала его, чемъ и какъ могла.

Ребекка, милордъ Стейнъ, и еще два или три гостя, пили, по прізд изъ оперы, чай въ парадной гостиной. Вдругъ послышался наверху сильный и пронзительный крикъ изъ дтской груди.

— Это мой малютка тоскуетъ по своей няньк, проговорила Ребекка нжнымъ голосомъ.

Однакожь, продолжая сидть на богато-убранной соф, она и не думала пошевелиться, чтобъ утшить плачущее дитя.

— Ахъ, пожалуйста, не ходите къ нему, мистриссъ Кроли, это растревожитъ ваши чувства, сардонически замтилъ лордъ Стейнъ.

— Фи! откликнулся другой гость. Стоитъ ли идти? Поплачетъ, да уснетъ.

И они весело принялись разсуждать объ опер и пвицахъ.