Базар житейской суеты. Часть 4

— Возьми теперь бумагу, перо, чернила, и напишемъ сію же минуту, чтобъ онъ пріхалъ, сказала Ребекка.

— Я… я уже писала къ нему сегодня утромъ, отвчала Эмми, зардвшаяся самымъ яркимъ румянцемъ.

Бекки залилась веселымъ смхомъ.

— Un biglietto? Eccola qua! запла она, какъ синьора Розина.

И пронзительная пснь ея раздалась по всему дому.

* * *

Черезъ два утра посл этой маленькой сцены, Амелія встала очень рано и пошла съ Джорджинькой гулять на пристань. День былъ мрачный, бурный и дождливый, Амелія не спала всю ночь, прислушиваясь къ завыванію втра, и душевно сожаля о плавающихъ и путешествующихъ въ такую погоду. Несмотря, однакожь, на чрезмрную усталость и печальное расположеніе духа, она хотла гулять какъ можно доле. Взоры ея постоянпо были обращены къ западу, и съ участіемъ слдили за бурными волнами, прибивавшимися къ берегу. Дулъ сильный втеръ, и дождевыя капли били по лицу мистриссъ Эмми и ея сына. Оба они молчали: изрдка только мальчикъ обращалъ къ своей спутниц нсколько словъ, обнаруживавшихъ его безпокойство.

— Въ такую погоду онъ не подетъ, сказала мистриссъ Эмми.

— А я, такъ увренъ, что подетъ, держу десять противъ одного, отвчалъ мальчикъ. Посмотри-ка, мамаша, вонъ тамъ, кажется, дымится пароходъ.

И Джорджъ указалъ на точку, едва виднвшуюся на отдаленномъ пункт моря.

Черезъ нсколько минутъ оказалось несомнннымъ, что то былъ дйствительно пароходъ, но изъ этого, покамстъ, еще ровно ничего не слдовало. Могло статься, что Вилльяма не было въ числ пассажировъ, можетъ-быть онъ не получилъ письма, или получилъ, да не захотлъ хать. Тысячи опасеній этого рода, одно за другимъ прокрадывалмсь въ безпокойное сердце Эмми.

Пароходъ между-тмъ приближался съ замчательною быстротою. Въ рукахъ Джорджиньки былъ щегольской телескопъ, съ которымъ онъ управлялся мастерски. Онъ поминутно смотрлъ въ даль на дымящуюся трубу, и сообщалъ своей матери о послдствіяхъ своихъ наблюденій. Наконецъ онъ ясно разсмотрлъ самый флагъ англійскаго парохода, колыхавшійся отъ втра. Сердце его матери забило сильную тревогу.

Эмми попробовала сама вооружиться телескопомъ, и утвердивъ его на плеч Джорджа, открыла свои наблюденія, но передъ глазами ея вертлось какое-то черное пятно безъ опредленной формы и вида. Больше ничего не замтила мистриссъ Эмми.

Джорджинька взялъ опять телескопъ, и навелъ его на пароходъ.

— Ахъ, какъ онъ славно прорзываетъ волны! сказалъ мальчнкъ. На палуб, однакожь, всего только два человка, кром штурмана. Одинъ лежитъ, закутавшись въ шинель… Ура! Это Доббинъ!

Онъ захлопнулъ телескопъ, и обвился руками вокругъ шеи своей матери. Душевное расположеніе мистриссъ Эмми измнилось съ необыкновенной быстротой, и она, выражаясь словами любимаго поэта , то есть, слезами засмялась. Какъ иначе? Она была уврена, что это Вилльямъ. Другому некому и быть. Вдь она лицемрила, когда говорила, что онъ не подетъ. Разумется, онъ подетъ, разв онъ смлъ не похать? Не смлъ, она знала это заране.

Еще минута, и пароходъ былъ почти у пристани. Мать и сынъ побжали встртить пассажировъ, причемъ ноги мистриссъ Эмми дрожали и подкашивались. Ей бы хотлось опять стать на колни между небомъ и землею, и произнести свою торжественную молитву. Чувства благодарности переполнили всю ея душу.

Вслдствіе дурной погоды на пристани вовсе не было постороннихъ зрителей, и только одинъ коммиссіонеръ таможни встртилъ пассажировъ. Шалунъ Джорджъ также убжалъ, и когда джентльменъ въ старой шинели на красной подкладк выступилъ на берегь, никто не былъ свидтелемъ сцены, которая тутъ произошла. Мн, впрочемъ, извстна эта сцена:

Маленькая леди въ промокшей блой шляпк выбжала навстрчу джентльмену, съ жаромъ поцаловала его руку, и въ одно мгновеніе исчезла подъ складками его стараго плаща. Джентльменъ, думать надобно, крпко прижалъ ее къ своему сердцу, и держалъ въ своихъ объятіяхъ такимъ-образомъ, чтобы она не могла упасть на землю. Какія слова вырывались изъ ея устъ, доложить не могу. Я разслышалъ только:

— Прости… виновата… Вилльямъ… милый, милый… поцалуй… еще, еще.

Однимъ словомъ сцена подъ шинелью, какъ видите, вышла очень нелпая. Вынырнувъ, наконецъ, изъ-подъ этого убжища, мистриссъ Эмми крпко ухватилась за руку милаго друга, и смотрла ему прямо въ лицо, исполненное вмст грусти, сожалнія и нжной любви. Амелія поняла этотъ упрекъ, и опустила свою головку.

— Да, ужь пора было вамъ прислать за мною, сказалъ Доббинъ.

— Ты не удешь отъ меня, Вилльямъ?

— Никогда! отвчалъ онъ, и еще разъ прижалъ ее къ своему сердцу.

При выход изъ таможни встртилъ ихъ опять маленькій Джорджъ съ телескопомъ у своего глаза, и съ громкимъ смхомъ. Онъ принялся прыгать око. ло влюбленной четы, и затмъ повелъ ихъ домой, отпуская дорогой замысловатыя шуточки на ихъ счетъ, Джозъ еще не просыпался, Бекки не показывалась, хотя уже нсколько минутъ пристально наблюдала изъ окна. Джорджинька побжалъ хлопотать насчетъ завтрака. Эмми оставила въ корридор свою шаль и шляпку, и подошла къ Вилльяму растегнуть воротникъ его шинели, а намъ остается только посмотрть… какъ Джорджинька готовитъ завтракъ для полковника…