Читаем Базаров порезал палец. Как говорить и молчать о любви полностью

На следующий же день пригласила к обеду нового алькальда, уроженца гор, как и она сама, и попросила его поставить ночную стражу на заднем дворе: ей кажется, что у нее воруют кур. А через несколько часов стражник подстрелил Маурисио Бабилонью, когда тот поднимал черепицу, чтобы спуститься в купальню, где среди скорпионов и бабочек, голая и трепещущая от любви, ждала его Меме, как ждала почти каждый вечер все эти месяцы. Пуля, засевшая в позвоночном столбе, приковала Маурисио Бабилонью к постели до конца его жизни. Он умер стариком, в полном одиночестве, ни разу не пожаловавшись, не возмутившись, никого не выдав, умер, замученный воспоминаниями и ни на минуту не оставлявшими его в покое желтыми бабочками, ославленный всеми как похититель кур.

Фернанда так была озабочена тем, чтобы скрыть от всех следы фамильного бесчестья, что отправила Меме в монастырь. Та, узнав об участи любимого, потеряла ко всему интерес и прожила всю жизнь в монастыре, не сказав больше ни слова.

В одиночестве умирает в своих иллюзиях Фернанда, в одиночестве умирает Маурисио Бабилонья, в одиночестве – Меме.


Ф.Ж. Давайте попробуем примерить на себя душу Фернанды. Представим, что мы выросли в семье, которая давно обнищала, но сохранила аристократический вайб. Нас всю жизнь убеждают, что мы какаем бабочками и писаем чудо-молоком, черви не трогают наши тела после смерти, а хлам, который нас окружает, – это на самом деле королевские сокровища.

В такой атмосфере Фернанда жила, пока не приехала в Макондо на конкурс красоты, где заняла первое место. Аурелиано Второй, будущий папа Меме, заметил ее, решил на ней жениться и отправился искать ее дом. Другими словами, отважный принц путешествует в дальние земли ради самой прекрасной женщины на планете, чтобы просить ее руки, подкрепляя тем самым ее идею о том, что она королева. В результате он находит ее заброшенный особняк и забирает Фернанду с собой.

Своего отца Фернанда всегда изображала как человека святого, так что о нем все привыкли думать как о существе исключительном. Но когда в Макондо доставили его гроб, обнаружили, что отец Фернанды весь покрыт «бурлящим соусом из червей». Вообще над Фернандой принято было довольно злобно смеяться. Я, конечно, понимаю, почему семья Буэндиа была так жестока. Им хотелось, чтобы Фернанда вела себя попроще, но своими насмешками делали только хуже. Фернанда лишь глубже пряталась в свою королевскую крепость, защищаясь от издевок. Она не желала признавать, что ее родители умирают так же, как другие, что их тоже едят черви. И что у девочки-принцессы может быть роман с мальчиком-простолюдином.

Поддерживать кого-то, добиваться от него искренности и простоты можно с помощью валидации – признания важности чувств другого. Я признаю значимость твоих эмоций, твоих мыслей, твоих слов. Это не значит, что я с ними согласен. Просто я их вижу, слышу и принимаю. Пример валидации: ребенок упал с горки, ему больно и обидно, он плачет. Вместо того чтобы сказать: «Хватит рыдать, ты же мужик» или «Ничего такого не случилось, это же ерунда», мы говорим: «Да, это ужасно обидно, я тебе очень сочувствую!»

Фернанда же сталкивается с чем-то противоположным – с инвалидацией. Мне кажется, ей очень одиноко играть роль королевы и прятаться в своем королевском мире. Когда Фернанда пишет письмо последнему оставшемуся в живых сыну, она говорит ему всю правду – о том, что они никогда не были богаты, что поместье давно не процветает; это делает ее абсолютно вменяемой в глазах читателей и показывает, что все это было защитное и напускное. Так страшно отказываться от того, к чему ты привык! Лучше быть вредной королевой без королевства, чем быть никем – такой беззащитной. Я допускаю, что ей было очень сложно жить в семье, в которую ее так и не приняли, где с ней ничего не обсуждали, а только высмеивали. Прокрутив ее историю в голове миллион раз, я стал относиться к Фернанде с любовью. С любовью и сочувствием. Мне жалко, что все так сложилось. Жалко всех в этой истории.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное