Бажов

Правда, в ощущении Бажова, сравнение, например, с Львом Толстым Мельников не выдерживает: „не тот ранг“»[209].

Согласимся с Михаилом Батиным – П. Мельников-Печёрский и П. Бажов обращались к общему источнику – потрясающе глубокому и духоподъёмному – русскому фольклору, но каждый из них работал, увлечённый своими мыслями и творческими задумками.

Мамин-Сибиряк – «яркий, талантливый художник»

По ранее определённому формату, наверное, стоило бы начать эту подглавку с некоторой справки о крупном мастере реалистической прозы. И непременно упомянуть, что потомки и в его случае проявили должное почтение и уважение к певцу Урала и назвали в его честь одну из центральных городских улиц Екатеринбурга, которая, к слову, до этого именовалась очень по-народному и совсем не благородно – она была Водочной. Но справка в отношении Мамина-Сибиряка, думаю, излишняя, потому как наследие мастера на подъёме. После прошедшего маминского юбилея его слог вновь популярен. А ведь после 1917 года всё было не так. Многочисленные сочинения писателя и драматурга многие видели на свалке истории. Не последнюю роль в формировании нового уважительного отношения к писателю Мамину сыграл Бажов, но об этом чуть позже.

Бажов не раз отмечал, что выдающийся уральский писатель Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк, несомненно, оказал на него прежде всего языковое влияние. Конечно, мы учтём позицию Павла Петровича, однако, и историческое созвучие таких фигур, как Мамин и Бажов, игнорировать не станем, тем более что здесь высокую ноту задал сам Павел Петрович, который и историческое, и литературное наследие выдающегося уральца считал крайне значимым для всего Урала и российской литературы.

Действительно, многим с детства знакомы «Алёнушкины сказки», «Серая шейка», но всё же в первую очередь Мамин-Сибиряк – это замечательный художник, а вместе с тем этнограф, прекрасно изобразивший магию места, власть золота на Урале, а его пейзажные зарисовки действительно великолепны.

«Я изучал Урал его времени по Мамину», – отвечал Бажов на вопрос критика Батина об отношении к Мамину-Сибиряку. Да только ли изучал? Таким вопросом задаётся известный бажововед Лидия Слобожанинова: «Создается впечатление, что Мамин был постоянным спутником, почти собеседником Бажова на протяжении всей жизни. Он учился у него, продолжал начатое, с чем-то не соглашался, а в случае необходимости защищал от неумелой и тенденциозной критики. Связи Бажова с Маминым многообразны и постоянны»[210].

В декабре 1912 года учитель словесности Павел Бажов читает свой доклад на литературном вечере, посвящённом памяти недавно скончавшегося уральского писателя. Это происходило в Екатеринбурге в Епархиальном женском училище, а в мае 1913 года доклад (статья) под названием «Д. Н. Мамин-Сибиряк как писатель для детей» был опубликован в «Екатеринбургских епархиальных ведомостях». Так состоялось первое печатное выступление Бажова. Исследователи отмечают, что статья не была достаточно строго организована, она фрагментарна, но содержит размышления педагога-словесника о некоторых принципиальных вопросах детской литературы, которые и в наши дни ставят перед собой авторы произведений для детей: каким должно быть соотношение между светлой и тёмной сторонами жизни в литературе, адресованной читателю-ребенку? Допустимы ли здесь мрачные краски? Не натолкнут ли они «юную душу на безотрадные мысли»?

«Автор статьи убеждён: „…всё решает талант и присущее писателю чувство меры; что необходимым эстетическим чутьем в высшей степени был наделен Мамин-Сибиряк. Поэтому какие бы тёмные стороны жизни ни воспроизводил Мамин (рассказы „Вертел“, „Кормилец“), в его произведениях „всегда чуется яркое солнце, вольная ширь, радость бытия, вера в человека и его будущее“. В „Алёнушкиных сказках“ Бажов подмечает „очаровательную простоту“, „редкую изобразительность“, „богатейший лексикон народного языка, полный метких слов“, наконец – „лёгкий блестящий диалог““»[211].