Бажов

Он родился и жил в Нижнем Новгороде, был чиновником особых поручений, действительным статским советником. По долгу службы Мельников занимался искоренением старообрядчества, которое в Нижегородской губернии было очень распространено. Здесь невозможно не провести параллель с Уралом, где кержаки (старообрядцы) были крайне значимой частью жителей территории. Мельников там же, в Нижнем, был похоронен, там есть и улица его имени. Нельзя сказать, что улица центральная, большая, но находится она в историческом месте, что само по себе, учитывая значимый вклад Мельникова в литературу, вызывает глубокое уважение к местным жителям. Правда, критики часто относят Мельникова-Печёрского к писателям «второго ряда», может быть, поэтому в школе его не проходят. Впрочем, дилогия «В лесах» и «На горах» читается даже сегодня, спустя полторы сотни лет с момента литературной премьеры.

А вот что в научных исторических кругах о нём писал критик Лев Аннинский: «Романы Печёрского – уникальный и вместе с тем универсально значимый опыт русского национального самопознания. И потому они переходят рамки своего исторического времени, переходят границы авторского мировоззрения, переходят пределы музейного краеведения и вырываются на простор народного чтения, конца которому не видно»[195]. А почему, собственно говоря, то Мельников, то Мельников-Печёрский? Дело в том, что был он на государевой службе, потому требовался псевдоним, который ему подсказал Владимир Иванович Даль. Андрей Мельников жил на улице Печёрской, вот и стал Печёрским. Имя же позаимствовал у арендодателя дома, в котором жил. Так и появился писатель Павел Иванович Мельников-Печёрский.

А где же связь Павла Ивановича с Павлом Петровичем? Вот как о таланте Печёрского писал сам Бажов: «Он (Печёрский. – А. Ф.) блестяще владел мастерством устного рассказа, и язык, которым разговаривают герои его романов, был очень близок к устной народной речи»[196].

В 1944 году в письме Людмиле Скорино Бажов, сравнивая Мельникова с другими симпатичными ему авторами, отмечал: «Мельников мне казался всегда ближе. Простая близкая натура, ситуация и тщательно отобранный язык без перехлёстывания в словесную игру. И если надо обязательно искать, от кого что прилипло, то не следует ли поглядеть через это окошко?»[197]

Ну что ж, очень даже интересно! Поглядим! Но для начала примем во внимание тот факт, что ценителем таланта Мельникова-Печёрского был и Алексей Максимович Горький, неоднократно рекомендовавший молодым литераторам учиться у этого прозаика. Например, в «Письмах из редакции» он называет Мельникова-Печёрского тем, у кого можно научиться «отлично владеть русским языком».

А сейчас с огромным удовольствием познакомлю вас с невероятно «вкусными» местами довольно большого, скрупулёзного, потрясающе тонкого исследования, сделанного уже упомянутым мной литературным критиком и биографом Бажова Михаилом Адриановичем Батиным. Читать сей труд одно удовольствие. В нём Батин представил читателю яркие эпизоды из произведений Бажова, в которых литературное эхо писательского опыта Мельникова обнаруживается вполне зримо.

Батин приводит вполне конкретные наблюдения. И начинает с того, что Мельников обычно пользовался формой повествования от имени вымышленного рассказчика и в романах, и в рассказах, «в частности, от имени крестьян („На станции“, „Дедушка Поликарп“). Исходной формой сказового стиля Бажова был тот же прием… В его сказах мы находим те же просторечные фразеологизмы, которые использовались и Мельниковым: по силе возможности; сплётки плести; не тем будь помянут; ухом не поведет; глаза пялить; добрый (или недобрый) стих на него нашел; высоко себя держать; рот нараспашку; с большого-то ума (ироническое); как корове седло и другие»[198].

Собственно, в изложении Батина, «фразеологическая перекличка» Бажова с Мельниковым замечена задолго до того, как первый стал писать сказы. В его очерковой книге «Пять ступеней коллективизации» (1930) найдем цитируемые с иронией слова из старинных присловий: «Деды живали – мёд, пиво пивали, а внуки живут – и хлеба не жуют. Прежде жили – не тужили, теперь живём – не плачем, так ревём». А вот то же присловье у Мельникова: «…деды живали, мёд да пиво пивали, а мы живём – и корочки хлеба порой не сжуём; прадеды жили – ни о чём не тужили, а мы живём – не плачем, так ревём»[199].

Однако, пишет Батин, иногда конструкции Бажова настолько близки к тем, что использовал Мельников, что лишний раз убеждаешься в значительном масштабе влияния Мельникова-Печёрского на литературные произведения Павла Петровича. В доказательство своих слов литератор приводит два высказывания: «…лютой был, такой лютой, что не приведи господи. Зверь, одно слово зверь». Второе: «Ох, и лютой, ох, и лютой! Из собак собака. Зверь». Первое – характеристика некоего исправника из рассказа Мельникова-Печёрского «На станции», второе – слова деда Слышко о заводском приказчике Северьяне.