Бажов

А вы никогда не задумывались, что же в знаменитой малахитовой шкатулке лежит? Помните, – той шкатулкой «сама Хозяйка Медной горы одарила Степана… как он ещё жениться собирался»? В сказе Павел Петрович пишет, что в ларчике «Кольца там, серьги и протча по женскому обряду». Воображение рисует волшебную картинку горки украшений с дивным переливом и радужным самоцветным сиянием. Действительно, если задуматься: что там, в шкатулке, спрятано? Что за камешки, оправленные руками старых мастеров в «кольца, серьги, наголовник, брошки, ожерелья»? Бажов нам о том не говорит, поэтому сами будем догадываться.

Но для начала, так сказать, для лучшего понимания предмета, историческая справка. Добывать и обрабатывать цветные каменья на Урале стали во второй половине XVII века. В 1668 году рудознатец Дмитрий Тумашев сообщил в Сибирский приказ о находке в горах близ Мурзинской слободы, у реки Нейвы: «…хрустали белые, фатисы вишнёвые, юги зелёные и тумпасы жёлтые»[244]. «Фатисами» тогда называли аметисты, «югами» – бериллы. Что касается «тумпасов», то данный термин использовали для обозначения кварцевых пород камня, включая цитрин и раухтопаз. Академик Александр Евгеньевич Ферсман считал находку Дмитрия Тумашева началом культуры камня в России. Вот и Георг Вильгельм де Геннин, 12 лет управлявший Уральскими заводами, отмечал: «От Екатеринбурха верстах в 90, в Мурзинской слободе, найден тумпас бело-желтоватой и черноватой, которой лутче богемского хрусталя и в такой крепости состоит, что стёкла режет, и между тем найдены два куриозных чёрных тумпаса… Да от Екатеринбурха ж верстах в 20 имеетца гора вся хрустальна, видом и по натуре якобы молочна, ис которой каменье полированы, и в нём являетца при сонце красное, лазоревое, белое и жёлтое сияние»[245].

Прекрасное яркое и цветоносное описание. Оно рассказывает о тех камнях, которые могли послужить для украшений из легендарной шкатулки. Но, в первых строках, всё же, про малахит. Правда, ему, «самому уральскому» камню, я посвятил уже немало строк в этой книге, но расскажу, пожалуй, ещё кое-что. Бажов, при всём своём особом отношении к малахиту, не скрывал негативной семантики. И правда, зелёный цвет камня, по мнению ряда исследователей, символизирует не только юность, надежду и веселье, но ассоциируется также с несчастьем, печалью и скорбью. Как тут не вспомнить мнение некоторых «бажововедов» о том, что сказочная шкатулка со всем её содержимым – это не что иное, как шкатулка-завещание. А ещё и символ, символ тайны, связавшей Степана и Хозяйку навечно, символ свершившегося между ними тайного брака. И сама она, и украшения, в ней спрятанные, безусловно, предназначены не для земной невесты Степана Настасьи, а для Танюшки-подмёныша. Поэтому закономерно, что только одна Танюшка может оценить магию чудесного подарка. На Танюшку «теплом пышет, и светло, как от солнышка». Свет, исходящий от шкатулки – инфернальный, поэтому человеческий глаз его не видит, а вот глаз ящерицы – несомненно. Невидим для других и особый, открывшийся только для двоих канал связи. Я про необычный подарок: «Достала пуговку махонькую. То ли она из стекла, то ли из дурмашка (хрусталика) на простую грань обделана. Подаёт её Танюшке да и говорит: – Прими-ко, доченька, от меня памятку». Не зря Танюшку в Полевском звали Памяткой. Она действительно памятка Степану о его встрече с Хозяйкой, равно как и шкатулка, которую он однажды посоветовал жене «убрать куда от греха подальше».

И правда, «каменная» сила манит пуще жизни. Освобождение малахита от негативной семантики у Павла Петровича происходит только в сказе 1942 года «Железковы покрышки». Но ведь что важно – в этом сказе речь уже идёт не о природном камне, но о малахите, сделанном искусством Мастера, превращающим его в «родной» камень «небывалой радости». При этом его практически невозможно отличить от природного малахита. Эта новая магия камня, по Бажову, была связана с предчувствием революции и с возросшим умением уральских камнерезов, проникнувших в «тайную силу» камня, который «в сердце весну делает».