Беатрис

— Она как с цепи сорвалась. Кричала, что все расскажет Фриде. Испортит мне жизнь.

— И что произошло? Она рассказала Фриде?

— Нет, но она много раз мне этим угрожала. Могу сказать, что это довольно мерзко.

Чарли подумала о Мадлен, про ее серьезный настрой к работе гида, но и про другую сторону, которую заметила в ее облике. Мадлен, фигурировавшая в социальных сетях, сильно отличалась от той женщины, которая рассказывала туристам о событиях прежних времен. А теперь еще один портрет — в образе отвергнутой, взбешенной любовницы.

Мадлен ни словом не упомянула о своих угрозах испортить жизнь Густаву — впрочем, о таком вряд ли хочется рассказывать постороннему, особенно полицейскому. И даже если Мадлен показалась вполне рассудительной, вполне возможно, что под поверхностью скрывается черный омут. Когда тебя отвергли, это может пробудить в душе самые темные стороны.

— Есть ли еще женщины? — спросила Чарли.

— Об этом я не намерен здесь распространяться, — ответил Густав.

— Придется напомнить, что это полицейское расследование, — произнесла Чарли, — когда человек не может сам выбирать, о чем ему хочется говорить, а о чем не хочется.

— Придется напомнить, что моя дочь по-прежнему не нашлась, — ответил Густав. — Вы тратите драгоценное время, отслеживая нити, которые все равно никуда не ведут.

— Понимаю, что все это вгоняет вас в расстройство, — кивнула Чарли, — но вы не полицейский. Мы задаем те вопросы, которые необходимо задать.

Густав вздохнул и подался вперед, покосившись в сторону кухни.

— Можно сказать, что мой моральный компас немного… отклонился.

— Вы не могли бы уточнить?

— Да, есть еще женщины.

— Кто-нибудь из них угрожал вам или вашей семье?

— Нет-нет, — воскликнул Густав. — Никогда. И даже поведение Мадлен, хотя она и пришла в ярость, но… мне просто показалось, что это излишний пафос. Она не из тех, кто похищает детей.

— Вы знаете кого-нибудь из тех, кто похищает детей? — спросила Чарли.

Густав не ответил, и она продолжала:

— Вот именно. Многим трудно себе представить, как выглядят такие люди. Тем не менее, они существуют.

Густав кивнул.

— Все же я хочу, чтобы вы записали имена всех, с кем у вас были отношения, — сказала Чарли.

— Всех? — переспросил Густав.

— По крайней мере, с тех пор, как вы женились.

— Не совсем понимаю зачем.

— Затем, что всех их предстоит проверить.

— Хорошо, но это все равно ничего не даст, да и что считать отношениями? Некоторых я просто… встречался с ними один раз, даже имени не помню.

— Постарайтесь вспомнить как можно лучше, — сказала Чарли.

— Хорошо, — ответил Густав. — Постараюсь. В общем, мне очень жаль, если я… короче, не знаю.

— Просто постарайтесь не затруднять следствие, — с нажимом сказала Чарли. — Вот и все. В смысле — мы ведь хотим одного. Мы хотим найти вашу дочь.

Густав кивнул.

— Только мне кажется, что я скоро потеряю…

— Потеряете что?

— Надежду. Я же знаю, как обстоит дело со временем, — продолжал он. — Как быстро падают шансы найти ее живой. А я сижу здесь и совершенно… бессилен.

«Вероятно, это для него новое чувство, — подумала Чарли. — Не иметь власти. Быть не в состоянии на что-либо повлиять».

— У Фриды возникали психические проблемы? — спросила Чарли.

— Я не называл бы это психическими проблемами, но у нее случались приступы усталости, — ответил Густав. — А что?

— У меня есть данные, что дело обстоит несколько серьезнее.

— Кто это сказал? — спросил Густав. И, когда Чарли не ответила: — Это она, да? Мадлен. Она наговорит всякой чуши, лишь бы навредить нам. Просто злится из-за того, что я дал ей отставку. Если у кого-то с головой не в порядке, так это у нее самой.

— Я не утверждала, что это Мадлен.

— Да я все равно знаю, что это она. Знаю, как она плетет свои сети и пытается навредить мне. Как будто это заставит меня снова вернуться к ней.

— Но почему вы не рассказали нам об этом с самого начала? Существует женщина, которую вы считаете ненормальной, которая угрожала вашей семье…

— Как я уже сказал, я не считаю ее сумасшедшей, и я просто пытался разрешить ситуацию. Если Фрида узнает — все пропало. Но я подозреваю… — он снова покосился в сторону кухни, — …что уже поздно.

— Да, — подтвердила Чарли. — Поздно.

— Я не плохой человек, — пробормотал Густав.

— Меня не надо ни в чем убеждать, — проговорила Чарли. — И ситуация куда серьезнее, чем ваш… отклонившийся моральный компас и ваш брак.

— Думаете, я не понимаю? Просто кошмарный сон какой-то, и если бы я мог хоть что-нибудь сделать, чтобы вернуть Беатрис, все что угодно, я бы без колебаний это сделал. Я отдал бы все — этот дом, все вещи, свои компании. В одну секунду я все променял бы на то, чтобы получить ее назад. Понимаете?

Чарли кивнула и подумала: «Жаль, что совершить сделку не с кем».

Оставив Густава, Чарли вышла в кухню, где за столом сидели Грегер и Фрида. Фрида курила сигарету. Это выглядело каким-то диссонансом на фоне безупречно чистой обстановки.

— Я хотела бы поговорить с тобой, — сказала Чарли. — Если ты в состоянии.

Фрида кивнула.

Грегер поднялся и сказал, что прогуляется по саду — ему надо сделать несколько звонков.