Беатрис

— В смысле? По-твоему, я недостаточно хороша?

Лу повертелась передо мной.

— Я думала, это у тебя ночнушка.

— Она годится и на то, и на то, — ответила Лу. — А самое главное — у меня есть еще одна, почти такая же.

— А мы не замерзнем насмерть? — спросила я, натягивая запасную ночнушку Лу.

— Куртки сверху напялим, и готово, — рассмеялась Лу. — Пошли!

Мы вышли. Над дорожками висел туман.

— Кто поведет — ты или я? — спросила Лу, когда мы подошли к «Фольксвагену» Франса.

— Я умею, — сказала я.

— Вау! — обрадовалась Лу. — А я и не знала, что ты умеешь водить машину.

— Да я давным-давно научилась.

Когда я вырулила из аллеи, Лу сказала, что это все же очень круто — что я так классно умею водить, хотя мне всего пятнадцать. Кто же меня научил?

— Один парень у нас в поселке, — ответила я, вспомнив все уроки вождения, которые Юнас давал мне на футбольном поле за пожарной станцией. После смерти папы я стала разъезжать на нашей старенькой «Вольво» даже днем.

— А тебя кто? — спросила я, поскольку подозревала, что Лу тоже вряд ли ходила в автошколу.

— Подружка в другом дурдоме. Она меня даже научила, как заводиться втихаря, но с ключами, конечно, проще.

Лу подалась вперед и начала ковыряться в радио.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Подсоединяю свой блютуз, — ответила она. — Послушай вот эту!

Сделав звук громче, она стала подпевать.

Night is warm the city roars
Traffic, bars and open liquor stores
Woken by the stellar sky
And a streak of faintly, grey street light
What you don’t have
You cannot lose[9]

Я покосилась на нее. Казалось, она счастлива.

— Куда ты меня везешь? — спросила она, когда я свернула налево на следующей развилке.

— Домой, — ответила я. — Мы едем в мой родной город.

— Город? — удивилась Лу, когда мы проехали через центр Гюльспонга. Там было темно, горело только несколько фонарей.

— Ну да, это поселок, — согласилась я. — Не город.

— Но тут так пусто. Ты уверена, что мы не заблудились?

— Я тут прожила всю жизнь, — ответила я. — Здесь я точно не заблужусь.

— Но все вообще вымерло! — воскликнула она. Прижавшись лицом к стеклу, она смотрела наружу.

— Тут все так, как будто… как будто они все закрыли, а сами свалили… — Лу указала на забитые досками окна, где когда-то находился магазин подарков. — А я думала, мы погуляем.

— Обязательно погуляем, — сказала я. — Там дальше есть паб.

— Трудно поверить, — фыркнула Лу. — Черт, а это что за хрень? — спросила она, когда мы проезжали плавильню.

Я притормозила и бросила взгляд на большое здание цвета ржавчины. Перед ним горел фонарь, от которого падали тени, похожие на привидения.

— Это «Геа», — ответила я. — Старая плавильня.

— А что такое плавильня?

Я рассказала ей про железо, печи, товарные поезда, когда-то ходившие до самого завода. Где-то в классе шестом-седьмом мы начали болтаться там после школы. Мы падали с труб, драли одежду о старые ржавые конструкции и собирали всякий мусор, который сжигали в печах, чтобы согреться.

— Вон он! — сказала я, когда мы добрались до паба. В окнах горел свет, на лестнице снаружи мерцали огоньки сигарет.

— Но ведь нас не пустят? — спросила Лу.

Я ответила, что очень даже пустят — ведь это не обычный паб.

— Но возрастная граница одинаковая во всей Швеции?

— Ну, знаешь, тут к этому относятся не так строго. Поселок маленький, все всех знают и…

— Я выросла в неправильном месте, — рассмеялась Лу. — Здесь я была бы счастливее.

«Не будь так уверена», — подумала я.

Я поприветствовала мужичков, курящих на лестнице. Некоторые из них работали на заводе. Я отметила, какие взгляды они бросили на наши голые ноги.

Когда мы переступили порог, я остановилась на мгновение и вдохнула хорошо знакомый запах пива и вечеринки. Показала Лу, где можно повесить куртки. Из дамского туалета доносился смех.

— Мне здесь понравится, — заявила Лу, когда мы зашли в барную часть, — в этом я совершенно уверена.

На сцене паба стояла Янис и пела любимую песню папы.

Я в Вермланд отправлюсь искать свой приют
Вдали от сует и тревоги.
Здесь воды, журча, свои песни поют,
Штурмуя речные пороги.
Холмы и долины покоя полны…
Прожив здесь привольно, беспечно,
Когда-нибудь в Вермланде средь тишины
Хотел бы уснуть я навечно[10].

— Что за похоронная музыка? — спросила Лу.

— Спокойствие, — ответила я. — Потом будет другая. Эту песню она поет по одному разу каждый вечер.

— Но почему?

— Потому что это вермландская песня.

— Так мы все еще в Вермланде?

— Нет.

— А где же мы тогда, черт подери?

— В Вестергётланде.

— Ничего не поняла, — хмыкнула Лу. — Но плевать. Хочу чего-нибудь выпить.

Мы двинулись к бару, но через пару шагов нас остановил Лассе Смед, один из папиных собутыльников.