Бедная Лиза

– Еще раз говорю вам: я не ищейка и в доказательство готов купить у вас «Джоконду», – прервал его Нестор Васильевич. – Много ли вы знаете ищеек, способных на такой фокус? В конце концов, даже если бы я и был полицейским, какая вам разница? На Кубу полномочия русского министерства внутренних дел не распространяются. Вы, может быть, боитесь, что я донесу на вас в местную полицию? Но им-то какое дело до пропавшей в Париже два года назад картины? Тем более, у меня нет никаких доказательств, только слово против слова. А здесь, я полагаю, полиция поверит скорее вам, чем мне.

– Довольно, – сказал Аргентинец, и в глазах его сверкнул злобный огонек. – Вы ловко болтаете, но мне совершенно очевидно одно: вы явились сюда для того, чтобы меня уничтожить. Увы, я вам этого позволить не могу, а потому вынужден буду избавиться от вас обоих.

Несмотря на серьезность положения, действительный статский советник даже бровью не повел. Напротив, он разглядывал Вальенте с каким-то странным интересом, будто собирался словесный портрет его составить.

– Не могу сказать, что этот ваш план мне по душе, – заговорил он наконец. – Однако понимаете ли вы, что, убив меня и моего помощника, вы поставите себя вне закона?

Вальенте, криво улыбнувшись, сказал, что он и так вне закона.

– В Европе – возможно, но не здесь, – возразил ему Загорский. – В противном случае, вы не разговаривали бы тут со мной, а сидели бы в тюрьме. И вот еще что. Убить человека не так легко, мне можете поверить. А вы, конечно, вор и мошенник, но вы все-таки не убийца.

Сеньор Алехандро только плечами пожал: откуда господину Барятинскому известно, кто он такой на самом деле? Впрочем, предположим даже, что он прав, и Вальенте никогда никого не убивал своими руками. Но ситуация, в которую они попали, представляется ему безвыходной. Он не может отпустить господина Барятинского, потому что тот, увы, слишком много знает. Если отпустить его сейчас, за ним, Вальенте, начнется охота и в Старом, и в Новом Свете. Поэтому придется их обоих устранить.

Нестор Васильевич пожал плечами.

– Вы блефуете, – сказал он небрежно. – Ваши кубинские охранники, возможно, башибузуки и могли бы застрелить меня, если бы я на вас напал. Но они не наемные убийцы, они не станут убивать беззащитных людей. Да и вы не решитесь убить нас прямо у них на глазах.

Вальенте нахмурился, на лице его заиграли желваки.

– Вы, князь, слишком умны для изнеженного и богатого аристократа, каким хотите казаться, – проговорил он негромко. – Однако, поверьте, я не глупее вас, и как-нибудь найду выход из этого двусмысленного положения. Вы правы, эти люди недостаточно преданы мне, чтобы просто взять и убить вас без всякого повода. Но они достаточно верно мне служат, чтобы не вмешиваться в мои разбирательства с моими врагами. Я просто ушлю их, затем расстреляю вас и скажу, что вы на меня напали и хотели убить. Может быть, в потасовке вы даже нанесете мне небольшую царапину вот этим ножом, – он кивнул на нож для разрезания бумаги, лежавший на столе. – Это станет лишним доказательством моей правоты в суде – если, конечно, до него дойдет. Двое с оружием напали на меня в моем же доме – я имею полное право защищаться. Что скажете?

Загорский молчал. Молчал и Ганцзалин, вопросительно поглядывая на хозяина – не пришла ли пора применить сюрикены? Но тот еле заметным движением глаз показал: погоди, еще не время. Китаец произвел длинный неслышный выдох через нос и замер в своем кресле, словно какой-то яшмовый будда.

Аргентинец, победительно улыбнувшись, подошел к одному из охранников. Он смотрелся не таким мощным, как остальные и, судя по умному и жестокому лицу, видимо, являлся главой домовой стражи сеньора Вальенте. Хозяин дома, стоя спиной к Загорскому, обменялся с охранником несколькими словами, после чего тот вместе с подчиненными быстро вышел из комнаты.

– Ну вот, господа, наконец мы остались с вами одни, и, надеюсь, никто нашего уединения не нарушит, – весело сказал сеньор Алехандро, усевшись на подоконник у ближнего к выходу окна и поигрывая кольтом. Загорский пропустил момент, когда на руках у Вальфьерно появились белые перчатки, они смотрелись странно в сочетании с почти черным револьвером.

– Позвольте заметить, что вы совершили непростительную ошибку, услав ваших преторианцев, – очаровательно улыбнулся Загорский.

– В самом деле? – удивился Аргентинец. – Вы полагаете, мне угрожает какая-то опасность? Не спорю, вас двое. Но вы сидите, а я стою, нас разделяет по меньшей мере десяток метров, и у меня револьвер, а у вас нет оружия. У вас нет даже ножа для разрезания бумаги, который я на всякий случай положил себе в карман. Только шелохнитесь – и я пристрелю вас на месте. Впрочем, я пристрелю вас, даже если вы будете неподвижны, как статуя.

И он направил револьвер прямо в лицо Загорскому.

– Давай, – сказал тот по-русски.

Китаец произвел неуловимо быстрое движение рукой к затылку… и тут рука его замерла. Он растерянно ощупывал пальцами воротник, очевидно, не находя того, что искал. Загорский бросил на него быстрый взгляд и нахмурился.