Бедные углы большого дома

Приходъ жиденькой гувернантки и начало рукодльнаго класса прервали этотъ шумъ, въ которомъ Варя, по обыкновенію, играла роль безмолвнаго существа, что начинаетъ тревожить меня за ея умственныя способности. Въ половин класса явилась Скрипицына и спросила работы Вари. Осмотрвъ разныя вышитыя подстилки подъ колокольчики и лампочки, бисерные кошельки и воротнички, наставница сдлала нсколько замчаній и, когда классъ кончился, сказала Вар:

— Иди обдать съ пансіонерками!

Варя повиновалась, не спрашивая ничего, ни о чемъ не разсуждая. Посл обда начались вечернія занятія; Варя снова подверглась экзамену; кончился и онъ, двочка собралась идти домой.

— Иди заниматься съ пансіонерками! — приказала содержательница школы.

Ученица повиновалась. Между пансіонерками начался шопотъ. Въ комнат носился чадъ глубокихъ соображеній. Насталъ ужинъ. Посл ужина госпожа Скрипицына позвала горничную и велла привести Варю. Варя явилась тихая, робкая и стала у дверей извстнаго читателю кабинета. Со стны тайный совтникъ со звздой смотрлъ съ любопытствомъ на двочку, козетка гордо загораживала ей путь.

— Подойди сюда, — произнесла Скрипицына и зорко осмотрла походку Вари. — Тебя хотятъ отдать въ магазинъ къ портних. Ты благородная, а тамъ живутъ простыя двчонки. Какая-нибудь баба, въ род той, у которой ты жила со своимъ отцомъ, — при слов «отецъ» Варя начала тихо плакать, — какая-нибудь баба, говорю я, считаетъ столь же возможнымъ бросить дочь дворянина въ этотъ омутъ безнравственности, неприличій и грязи, какъ высморкать свой носъ въ шерстяной шейный платокъ. — Наставница пріостановилась, чтобы дать понять Вар силу своей собственной наблюдательности. — Но благородные люди думаютъ иначе. Ихъ святой долгъ, ихъ обязанность спасать отъ гибели равныхъ или, по крайней мр, почти равныхъ съ ними. Они готовы жертвовать собою для спасенія другихъ. Это высокое нравственное преимущество развитыхъ надъ неразвитыми, благородныхъ надъ неблагородными. Я ршилась пожертвовать долею своего спокойствія, чтобы спасти тебя. Ты остаешься у меня.

Варя, которую такъ же не изумила эта рчь, какъ слово ты, сказанное ей впервые въ этотъ день наставницею, тихо плакала и молчала. Госпожа Скриппцына ждала и была въ прав ждать экзальтированныхъ благодарностей, слезъ умиленія и восторга, но загрубвшій между неблагородными людьми ребенокъ остался неподвиженъ и тупоумно хныкалъ Богъ знаетъ о чемъ, хныкалъ передъ зарею новой жизни и яркаго счастья. Это немного смутило и оскорбило наставницу.

— Тебя хотятъ отдать въ магазинъ, — начала она снова своимъ ровнымъ, холоднымъ, какъ приговоръ судьбы, голосомъ. — Другого исхода для тебя нтъ. Никто въ цломъ мір,- ты знаешь, что міръ состоитъ изъ нсколькихъ сотенъ милліоновъ людей — пойми же это хорошенько! — никто, ршительно никто изъ этихъ сотенъ милліоновъ людей не думаетъ, не заботится, не хочетъ заботиться о твоей судьб. Ты всмъ имъ чужая, — что я говорю! — ты просто не существуешь для нихъ. Если тебя выбросятъ на улицу, то ты пробудешь на ней часы, дни, ночи, теб даже не подадутъ гроша, какъ нищей, потому что каждый подумаетъ: негодница, на пряники просить! Ты наврное слышала эти слова даже отъ своего отца, когда у него просили милостыни дти. Правда: ты слышала?

— Слышала, — глухо прошептала Варя.

— Я и не сомнвалась. Вс это слышали. Нтъ человка, который бы не слыхалъ этого… кто скажетъ, что не слыхалъ, тотъ солжетъ… Итакъ, ты проходишь одна до тхъ поръ, пока не упадешь отъ голода, отъ изнеможенья, отъ злобы, и тогда тебя подберетъ какой-нибудь пьяный, грубый полицейскій солдатъ, чтобы отвести тебя, какъ бродягу, въ полицію, гд содержатъ воровъ, нищихъ, пьяницъ. Они встртить тебя наглымъ смхомъ, и едва ли ты спасешься отъ гибели… О теб публикуютъ въ газетахъ, будутъ ждать, когда явятся родственники. Ихъ у тебя нтъ… И тогда — тогда тебя отправятъ въ нищенскій комитетъ, пройдутъ дни, недли, мсяцы, прежде чмъ тебя бросятъ въ какой-нибудь пріютъ не имющихъ родни, неблагородныхъ дтей. Но и для этого людямъ нужно прежде выбросить тебя на улицу, ихъ эгоизмъ не позволяетъ имъ сдлать это: испорченные, загрублые, они, все-таки, боятся позднихъ упрековъ совсти и вотъ тебя хотятъ отдать въ магазинъ…

Скрипицына выпила стаканъ воды, можетъ-быть, было бы не худо выпить воды и Вар, но она не попросила, да и графинъ, по несчастному стеченію обстоятельствъ, былъ пустъ.