Бедолага

– Один раз рассказывал, – рассмеялась Варвара, – к жене офицера на свидание ходил. Офицер возьми и неожиданно вернись домой. Пришлось Глебу в окно прыгать, со второго этажа. Лейтенант вдогонку из пистолета стрелял. Слава Богу, промазал.

«Любит она его до сих пор, что ли? – размышляла Лариса. – Ничего не пойму…»

– А как он к сыну относится? – спросила Лариса.

– А никак. Как развелись, так не поинтересовался Трофимкой ни разу.

– Алименты платил?

– Кто, Глеб? – улыбнулась Варвара. – Не знаете вы этого налетчика. Он скорей из вас последнюю копейку вытянет…

– Но есть же законы…

– Плевать он хотел на любые законы!

– Странно… Вы как будто с радостью это говорите. Или я чего-то не понимаю?

– С радостью? А что, может быть! – подтвердила Варвара. – Хотите – верьте, хотите – нет, а я рада, даже горжусь, что сама вырастила сына. Вырастила и воспитала не хуже других. Вон командование пишет: благодарность Трофим заслужил. А вы говорите… – Варвара приложилась кончиком платка попеременно к правому, а затем к левому глазу, как бы вытирая набежавшие слезы. Но слез не было.

– Но ведь трудно, наверное, пришлось?

– Знаете, когда самое трудное было? Когда я снова решила судьбу свою устроить. Это уж после того, как Глеб отсидел.

– Да, я слышала, он сидел. А за что?

– Это особый разговор. А вот когда он сидел, обещал: выйду, мол, все, со старым завязываю. Как дура верила. Сколько денег на него ухлопала, все попусту. Вышел – месяца четыре держался. В этой комнате жил. Слава Богу, не прописала паразита. А как начал снова пить, гулять да буянить – выгнала его. Думаю: хватит, надо всерьез личную жизнь устраивать. А то позже и Трофимка не даст, коситься станет. Вот тут и началось… Глеб всех моих ухажеров отвадил. Как кто появится – он его выследит и так отделает, что… Уж один такой был мужчина, мастер – золотые руки, по сапожному делу он, спокойный, порядочный, честный, а главное – к Трофимке привязался, как к родному сыну, жить без нас не мог. Павел Листов, может, помните такого? В вашей газете про него писали, очень хвалили.

– Давно это было? Я, наверное, еще не работала здесь, – как бы оправдываясь, развела руками Лариса.

– Давно не давно, а порядочно. Чуть не убил его Глеб – отвадил мужика. Последний сдался. Вот тогда самое трудное для меня и оказалось. Поняла я: кончилась моя бабья жизнь. Глеб – он как собака на сене: ни себе, ни другим. А сам-то, Господи! На каждом шагу дружки да подружки, живет и гуляет как вздумается! Но мне чтоб – ни-ни. Вот это и есть самое трудное – сознать, что кончилась твоя бабья жизнь. Проехала. Сейчас-то вам этого не понять, вы женщина молодая, а придет время – и вас коснется… Вы замужем?

– Нет, не замужем.

– Что так? – будто пожалела ее Варвара Парамонова. – Впрочем, это дело ваше, в душу лезть не буду.

«А мне вот приходится в душу лезть, – нахмурилась Лариса. – Хочешь не хочешь, а надо».

– А знаете что, пристыдили вы меня! – ни с того, ни с сего начала ругать себя Варвара. – Сколько сидим, разговариваем, а чаю не предложила вам. Не откажетесь?

– Чтобы, с удовольствием, – обрадовалась Лариса.

Пока хозяйка управлялась на кухне, Лариса рассматривала книги, что стояли на полках «стенки». Библиотека небогатая, но Лариса заметила – книги все больше с педагогическим уклоном, а журналы такие: «Семья и школа», «Человек и закон», «Ровесник», «Техника – молодежи», «Знание – сила».

– Я смотрю, – кивнула Лариса на полки, когда Варвара вернулась с кухни, – вы воспитывали сына по-научному?

– Где там! – махнула рукой Варвара и, слегка покраснев, помолодела на глазах. Она выглядела гораздо старше своих тридцати пяти – тридцати шести лет – годиков на десять, пожалуй. Была в ее глазах какая-то усталость, а во всей фигуре – некая тяжесть, медлительность. Вот только сердце, кажется, оставалось молодым, отзывчивым, бесхитростным.

– А как сын относится к отцу?

– Маленьким любил его. Потом долго ненавидел. А сейчас не знаю. Скрытным стал, все думает про себя что-то, думает.

– Он знает, что отец отбывал срок?

– Конечно. Разве скроешь у нас такое?

Вот так они сидели, пили чай с карамелью, а разговор не из веселых получался.

– А за что он сидел все-таки?

– Сказать? – задумалась Варвара.

– Если можно.

– Бил он нас, жен своих. Вообще женщин бил, которые на беду свою связывались с ним. А вот вторая его жена, Танька, не ровня нам оказалась – посадила его. И правильно сделала.

– У нее есть дети от него?