Бег по краю

Познакомились они через ее специальность. Это были времена, когда за джинсами выстраивались километровые очереди в Москве. Можно, конечно, было купить их на барахолке, но таких денег у студентов чаще всего не было. Поэтому были мастера-умельцы, что эти джинсы шили. Один такой умелец обшивал чуть ли не весь факультет, точнее тех, кто в состоянии был заплатить за работу. Гриша в это число не входил. Да и не мог он покупать одежду сам. Это делала его мама. Но девочка-швея разводила кактусы и от кого-то узнала, что на факультете есть мальчик, имеющий большую коллекцию редких суккулентов, причем большинство кактусов у него цветет. Девочка попросила познакомить ее с юным натуралистом. Гриша, друзья которого немного посмеивались над его увлечением, был рад принести кому-то маленьких кактусят. Сама девочка не вызвала у него никакого интереса. Худая как палка, коротко стриженная брюнетка, одевающаяся под мальчика: джинсы собственного пошива и бесформенный серый свитер, скрадывающий ее худобу. От мальчика ее отличало обилие косметики на веснушчатом лице: все ресницы были так густо намазаны тушью, что казались склеенными, будто на щеточке для чистки обуви. Выщипанные черные бровки, точно нарисованные черным грифелем, придавали ей выражение лица разбитной бабенки, хотя лицо было обтянуто очень нежной и тонкой, как папиросная бумага, почти детской кожей, через которую просвечивал змеящийся ручеек на виске и лихорадочный румянец, напоминающий преждевременно поспевшее яблоко, в котором червяк проделал свой ход. Была на щеке и коричневая родинка, напоминающая пятнышко, ведущая в проеденный лабиринт. Глаза прохладные, как зеленоватая, подернутая ржавчиной осенняя вода. Узкие губы девушки, будто сложенные в постоянную усмешку, были, видимо, сильно обветрены и слегка шелушились, распускаясь отслоившимися лепестками нежно розовой губной помады с перламутровым отливом. Девушка курила, речь ее казалась резка и сдобрена всякими современными жаргонизмами типа «чувак», «клево», «кайф», что вызывали у Гриши всегда оскомину, будто он наелся красной рябины, еще не прихваченной морозом, и ему было невдомек, что неожиданный мороз может превратить эти ягоды в вишню в шоколаде. Звали девушку Машей. Маша была благодарна Грише за кактусы и предложила за «так» пошить ему джинсы, если он принесет ей ткань. Но Гриша не решился просить у матери, чтобы та купила джинсу или дала денег на нее, сказал Маше спасибо и забыл про нее на месяц. Через месяц Маша позвонила ему по телефону и пожаловалась, что она оказалась никудышным натуралистом: все кактусы у нее стали загнивать от корня, становясь мягкими и рыхлыми, будто сопревший в целлофановом пакете зеленый лук, и что делать, она совсем не знает: то ли зараза какая-то на кактусы нашла, то ли земля у нее такая неподходящая, а ведь она делала все по правилам: и песочек насыпала, и кирпичи битые, и щебень. Гриша сказал, что он должен все сам посмотреть и только потом сможет сказать, что это: болезнь, неправильный полив, неподходящая почва, неблагоприятная атмосфера в комнате или что-то еще.

Жила Маша на съемной квартире, что снимали они вдвоем с подружкой из ателье. Подруга два-три раза в неделю ездила домой, так как у ее матери недавно был инсульт и отцу требовалась ее помощь.

Откуда возникает любовь, поднимающая нас от земли? Из чего возникает торнадо, смерч, отрывающий от земли дом или уносящий с собой его крышу? Зачем люди прыгают на неведомый плот, отчаливший от обыденного берега?

Маша смотрела на нескладного Гришу и слушала лекцию о кактусах, будто наблюдала за распиливанием женщины заезжим фокусником. Холодная дрожь, как быстрая сухая ладонь, скользнула по его спине. Иногда их руки сталкивались – и тогда каждому казалось, что он словно тронул летящую птицу.

Этот мальчик не был в ее вкусе, она презирала мальчиков-хлюпиков. Зажгла сигарету, сделала затяжку, красиво, как видела недавно в кино, отводя пальцы с малиновыми ногтями, напоминающими ландрин. Протянула ему сигарету. Он испуганно замотал головой и сказал, что просит ее не курить, так как его тошнит от сигаретного дыма. Она пожала плечами, будто отсыревшей спичкой, чиркнула улыбкой, съежилась и потушила зажженную сигарету о песок в обрезанной пластмассовой банке из-под «Чистоля» с высаженным в нее кактусом. Пошла на кухню, нарочно виляя костлявыми бедрами, принесла две чашки чаю, четыре бледные сушки и четыре ириски «Золотой ключик», два граненых стакана, яблоко, что тут же разрезала пополам, и початую бутылку красного вина. Мария разлила вино по стаканам и предложила выпить за знакомство. Чокнулись звоном кефирных бутылок в авоське. Мария тут же осушила свой стакан – и сочно захрустела яблоком. Гриша отпил ровно половину, немного накапал в чай, а остальное оставил допивать по глоткам во время чаепития.