Бег в золотом тумане

   - А может, ты и прав... Но если что -- прикроешь. А сейчас надо к штольне пробираться. Там все решим. Слышишь? Идет кто-то...

   -- Это я. -- Услышали мы мелодичный голос Наташи.

   Через минуту она появилась перед нами; в рутах у нее был автомат, на плече ружье.

   -- Откуда дровишки? Никак завалила кого? -- Глаза Серёги увлажнились. Он отодвинулся и освободил ей место на валуне.

   -- Да, одну сволочь... -- устало протянула Наташа, бросив "Калашник" под руку Кивелиди. -- Выглянула из-за скалы, ну, той, что сразу за вашей палаткой, а он боком ко мне стоит с автоматом. Я ему с десяти метров по рукам ударила. Он заорал, автомат бросил, танцует и

матом чувства выражает: "Твою мать, твою мать". Подошла осторожно,

смотрю, а это Вовчик, дезертир. Обе руки по локоть в крови. У Резвона он отирался. Да вы его, кажется, видели. Бил меня, гад, когда Резвон уставал. А когда сознание теряла, -- насиловал зверски. Не удержалась, тюкнула прикладом между ног. Упал на колени, ботинки мои стал целовать. Хотела пристрелить, но рука не поднялась! Стала расспрашивать, сколько их и что им конкретно надо. А он обезумел от страха, мычит, дергается, пена изо рта пошла. Я опять прикладом по инструменту! Он взвился и со скалы сиганул. Там еще один с ним был... После моего выстрела в сторону ускакал.

   -- Надо было Вовчика сюда вести, а не прикладом размахивать! -- мягко сказал Кивелиди и с уважением посмотрел на нашу боевую подругу. Наташа возразила:

   -- Да бог с ним! Главное -- штольня! Это наш вокзал, почтамт и Смольный.

   -- И Форт-Нокс ! -- Ввернул Фредди со значением в голосе.

   -- Ещё раз удивил, братец! И по-английски знаешь! И сказать можешь! Полиглот ты у нас, оказывается! Сделав комплимент Феде, я подумал, что ещё не раз этот "ирокез" преподнесёт нам какой-нибудь сюрприз.

   - А ты думал! Я в зоне много книжек перехрумкал. Почти всю библиотеку! Кой чего фурычу! А что у тебя голосок то подрагивает?

   -- Тебе показалось, Федя! -- похлопал я его по плечу и продолжил:

   -- Пока мы на "щите". Если Юрка не промахнулся, то 2:0 в нашу пользу.

Мы с Серёгой к штольне пойдём, а ты, Наташа и ты Федор идите

в лагерь, еды возьмите, патронов и догоняйте нас. Да осторожнее! Может, сидит где-нибудь, тот, у которого Наташа щекотала "достоинство" и жаждет отомстить!

   Мы замолчали, вслушиваясь в ночь. Наташин бок согревал моё

   бедро. Мне было спокойно рядом с ней. Я понимал, что она приложит всё своё мастерство стрелка, чтобы вернуть Лейлу! Мне захотелось сказать ей что-нибудь приятное. Когда стало ясно, что

   подозрительных звуков нет, мы поднялись и пошли.

   -- Послушай, красавица, -- уже на ходу обратился я к девушке.

   -- Я вот что хочу сказать... Ты такие вещи о себе рассказываешь: ишаку отдавали, били, насиловали... Я понимаю, женщина

должна быть с прошлым, но не с таким же! Понимаешь?

   -- Конечно, ты прав! Слушай внимательно...

   "Меня украли прямо из аудитории института, где я защищала кандидатскую диссертацию на тему:

   "Зоофилия и Некрофилия как методы релаксации, победившие импотенцию".

   Отвезли в горы. Там я не теряла времени даром, а собирала и систематизировала данные, полученные с помощью местного населения"... Ну что, сойдет?

   -- Совсем другое дело! Еще пару-тройку штрихов и мои глаза засветятся искренним восхищением...

   -- Спасибо тебе Руслан, за поддержку и, что не презираешь меня за всё происшедшее со мной! Наташа крепко пожала мне руку и стала догонять Федю.

   Я тоже прибавил ходу, чтобы не отстать от Сергея. Пока я шёл, мне вдруг пришла в голову мысль, что Лейла, может быть, и не попала к Резвону. Мой приятель Бабек умыкнул её для себя...

   "Ведь он -- любитель сладкого, -- думал я.

   -- И мог прийти сюда по приказу Резвона, а уйти по другой причине. Украл полюбившуюся девушку вместо того, чтобы нас перестрелять... Даже золота не дождался! Ну, конечно! Лейла и золото... Несравнимо... Точно, втрескался, змей! До потери алчности!"

   И ревность, эта "дремавшая во мне, не очень приятная Дамочка

встрепенулась и, почувствовав лёгкую добычу, впилась ноготками в душу и смертельно укусила " в сердце.

"Ну, ты, даешь. Черный... -- пытался я себя успокоить.

   -- Ты не страдал так, когда думал, что она у Резвона... Жестокого, безразличного. У которого она не прожила бы и часа...

   А мысли, что кто-то таращится на нее маслеными глазками, кто-то сидит рядом с ней и может коснуться её пальчиков, груди, мысли этой вынести не можешь. И знаешь ведь, что если

она у Бабека, он ее не тронет. И вернет, в конце концов".

   ***

   Через сорок минут мы подошли к лазу нашей штольни и стали кашлять

Житнику, давая ему знать о нашем приближении.

   -- Здесь я! -- услышали мы откуда-то сбоку его глухой голос.

   -- А мы думали, ты в штольне сидишь. Как в дзоте, -- сказал я, увидев Юрку, выступившего из темноты с автоматом в руках, Судя по широкой улыбке, Житник был явно доволен жизнью.

   -- Что там у вас? -- спросил он, пересчитав нас глазами. -- Все живые?

   -- Бабек Лейлу увел. -- Ответил ему Сергей. -- И привел Резвоновских шакалов. Наташка одного подранила, вниз убежал. И ты, судя по автомату, времени даром не терял?