Бег в золотом тумане

седловине одной из скал, возвышающихся на правом берегу Уч-Кадо.

   Скоро стало совсем светло и перед входом в палатку у потухшего костра я смог различить неподвижно сидящего Бабека.

   Рядом с ним, на цветастом одеяле лежала Лейла. Позади палатки, прямо на траве, в неестественной позе валялся человек в стеганом халате. Под обрывом, у самой речки, паслись два осла.

   Неожиданно Бабек поднял голову и посмотрел в мою сторону, затем быстро встал и пошел в палатку. Через минуту он вышел, пятясь и волоча за ноги явно мертвого Резвона. Бросив его недалеко от входа, Бабек вернулся в палатку, и таким же образом вытащил другого мертвеца, потом снова посмотрел в мою сторону и призывно, вкруговую, махнул рукой. Будь мои товарищи рядом, им

бы ничего не оставалось, как подумать, что Бабек мой сообщник в какой-то тайной игре. На их месте я и сам бы так подумал, если бы мне не были хорошо известны простодушие и непосредственность этого горца. Он интуитивно следовал здравому смыслу и всегда был прав! Вот и этой ночью он решил, что разумнее перейти в наш лагерь. Я встал, забросил автомат за спину и открыто пошел к палатке.

   ***

   Лейла была без сознания. От ее бледно-серого лица веяло болью

невыносимого страдания. Я посмотрел на Бабека, желая услышать

опровержение ударившей в мозг догадки. Но тот мелко и быстро закивал головой.

   -- Резвон ее взял, -- сказал он дрожащим голосом.

   -- Я слышать, как она кричит, я стрелять в него. Потом я ее вязал, -- она убивать себе хотел. Два часа лежит, но живой. Не развязывай совсем -- пусть к себе придет. Мусульманский женщина после такой беда жить не может, -- сам себя убивает.

   Я аккуратно примостил голову Лейлы на колени, пригладил ее

растрепавшиеся волосы. Она была холодна как камень. Бабек, прочитав мои мысли, сбегал в палатку за стеганым одеялом и занялся разведением костра. Я бережно укутал Лейлу до подбородка и задумался.

   "Несколько часов назад на этом красном, дырявом одеяле Резвон насиловал Лейлу... Сейчас он мертв. А Лейла... Нет, я не отпущу ее с ним! Главное -- успокоиться. И правильно себя повести. Если я хоть как-то покажу ей, что я, как и она, убит горем, то -- конец.

Надо дать ей понять, что все плохое прошло, а все хорошее осталось...

   Если я остался прежним, значит, все между нами осталось прежним. И я с утроенной нежностью буду целовать ее губы, бедра и всё остальное!"

   -- Она будет живой, не бойся, -- подойдя к нам, прервал мои мысли Бабек.

   -- Что тут случилось? Расскажи всю правду!

   -- Что рассказывать? Резвон, когда сель нам дорога закрывал, приказал мне идти за вам, узнавать все и потом твой жена брать и назад идти. Он хитрый, не верил, что просто рыбалка идете. Откажусь, плохо мой семья будет. Он весь мой родственник в Душанбе знает, где мой жена живет знает... Ну, я пошел. Когда сюда попал, я все узнал, потом я взял твой жена и ушел назад Сардай-Миона. Я ее сильно не обижал, не бойся. В Хатганагуле Резвон встречал. Еще с ним мама и тетя Лейлы был.

   -- Так они здесь!!? -- вскричал я. -- Мне они снились! Я им руки отрубил! Я не дам им даже прикоснуться к Лейле!

   -- Зидесь, зидесь! -- ответил Бабек, с интересом слушая мои речи.

   -- В палатка сидят. Не кричи только. Смотри, Лейла спит.

   -- Они опять ступили на тропу войны!!! -- прошептал я, укачивая девушку.

   - Зачем ты их в палатку посадил?

   -- Я знать, что ты их увидишь, -- злой будешь. Они мне все рассказал про твой иранский жизнь!

   Нет, Бабек, не всё! Фатима хотела, чтобы я стал её мужем. А я полюбил Лейлу! Ладно, дальше рассказывай! Кто еще с ними был?

   -- Еще шесть человек был. Два -- уже мертвый, на перевале умирал. Они вертолет видел. Он низко вокруг летал. Как в Гускеф. Они в его

автоматный залп дали и вертолет падал прямо в них и савсем убивал.

   -- Да ты что!!? Какой вертолет был?

   -- Маленкий, не болшой. Взрывался савсем и гарел.

   -- И кто в нем был?

   -- Три человек. Один черный был, савсем гарел. В лоб его кокарда был. Летчик, наверна. Другой таджик белый короткий рубашка

был, голова тоже горел, два нога нет, сначала живой был, потом умирал...

Русский еще был, белый волоса чуть - чуть остался...

   -- Ну и дела! Всё это хорошо, Бабек, но противовоздушный бой на нас повесят!

   -- Не повесят. Резвон там горелый бумага находил. Полетный документ. Там был написан, вертолет савсем другой сторона летает, Барзанги-Калон.

   -- Все равно машину найдут. С воздуха.

   -- Э!!! Зачем боишься? Это долго не будет. Месяц, наверно, пройдет. Мы Душанбе уже сидим.

   -- Может быть, ты и прав. Валяй дальше. Если ты мне скажешь, что у тебя в палатке рота марсиан сидит, с портативным, аффинажным заводиком, я поверю сразу... без вопросов и улыбок!

   -- Никакой завод и марсиан палатка нет. Один Фатима и Фарида там.

   -- Жаль. Ну, потом вы лагерь здесь поставили и пошли нас мочить. Дальше что?

   -- Ночью, когда от ваш лагерь и штольня пришли. Резвон злой был. Он с пропавший афганец штольня ходил, немного дробь ему жопа попадал. Меня ругал, -- зачем стрелял, не резал. Я нарошно в скала стрелял, -- вас предупреждать хотел.

   -- Нарочно скала стрелял? Да ты чуть Сергея не убил, -- бедро ему насквозь прострелил!