Бег в золотом тумане

— На галеры бы тебя посадить! На сутки! — прошипел, всё ещё бодрствующий, Юрка. — Помахать пудовыми вёслами, пока концы не отдашь!

— А что? Гребля — мой любимый вид спорта! Кстати, кто мечтает опробовать сортир?

— Ты, Чёрный, ври да знай меру! У тебя не гребля любимый вид спорта, а… ловля рыбок на червячка… — Житник окончательно взбодрился и первым пошёл вглубь штольни, чтобы спокойно посидеть над золотишком.

Через несколько минут я и Сергей присоединились к Юрке.

— Жаль, света нет! Золота не видно! — то и дело сетовал он.

Тут до фига еще оставалось…

— Завтра увидишь… Когда экскременты свои убирать будешь, — кряхтя, успокаивал его Сергей.

— Да… Между прочим, за долгую свою полевую жизнь, куда я только не "ходил"… Особенно мне нравилось делать это в тайге, в буреломе! Выберешь дерево с обзором, заберешься повыше, штаны спустишь, обмажешься чем-нибудь от насекомых и сидишь, природой любуешься. Белочки по кедрам скачут, бабочки порхают, а сверху, руку только протяни, — гроздь висит кроваво-спелого лимонника… Красота! Сплошная поэзия!

— Или на вершинке повыше, на проталинке… — подхватил тему Сергей. — Красота! Кругом — ледники, пикушки заснеженные… Найдёшь местечко, где подснежников поменьше, посидишь полчасика, и легко на душе становится — не описать! А в полевой сумке мешочки пробные[39] припасены для "большого" случая… Особенно я любил байковые или ситцевые с маленькими цветочками…

— А в пустыне, когда ветер сильный, туго с этим делом, — вспомнил я недавно приобретенный горький опыт Дашти-Лута. — Не знаешь, куда и полетит…

…Внезапно, с болью в душе я ощутил, как Поэзия и Проза жизни сплелись в экзотический клубок, распутать который было по силам только искалеченному Федору. Я понимал это, как никогда ясно и мечтал о том, чтобы Федя был жив…

* * *

Вернувшись на свои места, мы улеглись и мгновенно заснули. Мне, как обычно, снились кошмары. Проснувшись от очередного шока, я растолкал Серёгу:

— Слушай! Может быть, попытаемся через часик — другой выбраться отсюда? По крайней мере, проверим охрану на вшивость!

— Хочешь выход разобрать? — встрепенулся он.

— А что? Попытка — не пытка! Похоже, пока мы им нужны, они не будут нас пускать в расход. Пока не будут… Но как только учитель получит от нас то, что хочет, нас сразу же "отправят в гости к Богу!"

Чувство близкой развязки настолько обострило мою память, что я мог кусками вырывать строчки из песен ВВ. Именно те, где говорилось о смерти!

Через пару часов, отдохнув и собравшись с мыслями, мы начали разбирать выход. Я осторожно вынимал камни и передавал их Сергею, а тот — Бабеку.

Дело шло медленно, но верно и, главное — практически бесшумно. Лишь единственный раз я не удержал в руках большой камень, и он со стуком упал мне под ноги. Мы застыли на мгновение и со страхом начали вслушиваться в доносившиеся извне звуки. Но, там, наверху, было тихо. Лишь иногда слышался лай собак.

— Кажется, нет никого… — прошептал я.

— Спят, суки! Сейчас мы их замочим! — размечтался Житник.

— Не думаю… — засомневался Сергей. — Затаились, гады…

— Не похоже, что там кто-то есть… — встрял я, продолжая разбирать выход.

— Если бы кто там был, то уже давно поднял всех в ружьё. Со мной все согласились и с упорством стахановцев продолжили работу.

Прошло не более пяти минут: В результате самоотверженного трудового порыва мы проделали отверстие сбоку от бывшего лаза, заваленного огромными камнями и прикрытого деревянным настилом. Я вылез первым и затаился, напряженно вглядываясь в темноту и улавливая едва различимые звуки. В этот момент я чувствовал себя не хуже любой овчарки.

— Никого… Смотри ты, никого нет! — прошептал Сергей, выбравшись вслед за мной. — Что-то мне не по себе. Что теперь делать будем?

— Не нравиться мне все это… — прошипел я.

В это время из лаза вылез Житник. Секунду он лежал, озираясь, рядом с нами, затем быстро вскочил и опрометью рванул вниз по склону.

— Может быть, он и прав… — пробормотал Сергей, глядя ему вслед.

— Давай всех наверх, — ответил я раздраженно, мысленно сокрушаясь тому, что никто из нас не подумал, что мы будем делать, выбравшись на волю.

— Вон, уже светает, драпать надо.

"Никто не думал, что так повезет… Становимся пессимистами, перестаем верить в удачу…" — думал я, помогая Бабеку выбраться.

Как только он сделал несколько шагов — все встало на свои места. Ночная тишина со всех сторон взорвалась разноголосым лаем и через несколько секунд на нас набросились разъяренные волкодавы. Их было пять или шесть штук.

Бабек побежал в сторону скалы, но его сбила с ног огромная овчарка и принялась грызть. На меня бросились сразу две собаки. Я успел протолкнуть самой крупной из них руку в пасть и схватить за язык. Она жалобно завизжала, и стал вырываться. Вторая собака вцепилась мне в левое запястье, к счастью защищенное отвёрнутым обшлагом штормовки, и стала тянуть на себя. Я упал на нее и придавил своим телом. Сергею повело меньше всех. На него напал вожак. Он вцепился в плечо и опрокинул его на землю. Кивелиди, как мог, защищал лицо.