Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

Его выдох словно недолгая остановка сердца. Он молчал и, кажется, даже перестал двигаться. Потому что правда обрушилась на него, как волна в бушующем море. Та, правда, которую он так долго и старательно избегал.

Молчание затянулось. Официант пришел как раз вовремя, поставив перед нами две чашки эспрессо, и, тут же ретировавшись в подсобку, оставил нас здесь, в кафе на Флит-Стрит, в совершенно пустом и одиноком, как и мое сердце. На что же я рассчитывала, когда шла ему навстречу? Сколько лет мне понадобилось, чтобы понять его? Глупо рассчитывать, что он прошел весь этот путь вместе со мной за час в его времени.

Мы добрались до общей точки.

И эта точка стала молчанием.

- Бессмертие? То есть ты хочешь сказать настоящее бессмертие? И тебе… 254 года? - он судорожно сглотнул, явно стараясь справиться даже не с правдой, а с иронией.

Я рассмеялась, понимая, как глупо это все выглядело – настоящее бессмертие.

- 271, если быть точной.

16 лет с 1994 года и 239 начиная с 1757 года, не считая нескольких месяцев в 2012.

- Как такое может быть? - он мотал головой из стороны в сторону, точно болванчик, что всегда завораживал меня в нью-йоркских такси, будто проклятая, я смотрела на них, не отрываясь, точно так же, как сейчас смотрела на Гидеона, - Это невозможно…

- Да. Как и то, что я умерла от разрыва легких, но затем пришла в себя, будто ничего не произошло. Как и то, что я вижу призраков и могу с ними разговаривать. Все это невозможно в равной степени, но все же является правдой.

И я смотрела, как мир вокруг меня менялся, оставляя меня в центре, но не затрагивая. И одиночество – это все, что я могла чувствовать. Поэтому я ждала момента, когда снова смогу вот так вот просто сидеть здесь и разговаривать с человеком, что оберегал меня всю мою жизнь, даже не присутствуя в ней. Только большую часть времени он молчал, глядя то на меня, но чаще в окно и на стол. Я понимала, что он старался переварить информацию, от того тоже молчала, ожидая нужного момента.

И вот спустя мгновение выражение его лица поменялось, и от того как он решительно посмотрел на меня, показалось, что над головой сгустились тучи.

- Рассказывай. Рассказывай всё. Я должен знать.

Вот он мой приговор.

Я замешкалась, не зная с чего начать.

- Что ж. Ты отправил меня в 1758 год, где меня уже ждал Бенедикт. Мы купили дом в небольшой деревушке в Шотландии, там и поженились вновь. Теперь я жила под своим собственным именем. Гвендолин Бенфорд. Из людей, кто знал меня, с нами до конца остались лишь двое – мадам Деверо, что тогда при пожаре старалась спасти мне жизнь и верный Бену Джордж. Сен-Жермен, естественно, ничего не подозревал, считая, что я погибла. От того жизнь его стала более праздной, только нам было абсолютно не до него. Благодаря твоему дневнику, мы знали, когда и куда нам не следовало ездить, чтобы не встретить его, поэтому первые десять лет я даже о нем не вспоминала. Все мои мысли занимала лишь семья, которую мне стоило оберегать…

Я остановилась, погружаясь в сладкие воспоминания. Это было так давно, что казалось, что никогда и не было. Может все они лишь плод моего слишком богатого воображения?

- У тебя были дети? – спросил Гидеон, а я даже не видела, смотрел ли он на меня или снова в окно, потому что сама разглядывала свои руки и на кольца на пальцах. Два самых драгоценных кольца.

- Да. Двое. Мальчик и девочка.

Послышался резкий выдох, и я тут же подняла взгляд. Гидеон прерывисто дышал и взгляд его не находили за что зацепиться.

Так поднимается паника.

- Но так получилось, что Бог зачем-то подарил мне бессмертие, но не позволил мне иметь собственных детей, - но ведь дети не бывают чужими, я убедилась в этом на собственном опыте.

- Тогда как? – уже заметно спокойнее спросил Гидеон.