Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

- Тогда еще не были особо знакомы с усыновлением, но я выросла по другим стандартам. У мадам Деверо остался внук. А я чувствовала ужасную вину, ведь его родители погибли в ту же ночь, когда Сен-Жермен решил убить меня и уничтожить весь Флорентийский Альянс. Так что отчасти это было делом моих рук. Его успела вытащить одна из служанок. Ему было всего четыре, и он не заслуживал такой участи. Поэтому я забрала его к себе. Вырастила, дала образование. -Перед моим взглядом тут же возник маленький мальчик, испуганно прижимающий к себе сожженное одеяльце, единственное, что он сумел схватить с собой, когда служанка утаскивала его через черный ход. Он не разговаривал месяцами, не произносил ни звука, пока не почувствовал, что его семья вновь вернулась к нему. - И девочка, ей было от силы семь месяцев. Я забрала ее у одной из бывших любовниц Бенедикта. Она забеременела незадолго до моего появления в его жизни и умерла при родах, а муж этой женщины не признал ребенка и посчитал, что выкинуть его на улицу было бы проще. Это было время, когда я вернулась в Лондон по делам. Мне пришлось пробыть там полгода, и я встретила этого лорда в самый подходящий момент. Когда я вернулась в Шотландию с ребенком на руках, то соврала Бену. Сказала, что это наша с ним дочь. У нее были черные волосы и невероятно голубые глаза. Кто заметил бы подвох?

Гидеон все так же, не отрываясь, смотрел на меня, пока я продолжала погружаться в свои воспоминания.

- Они были самым чудесным, что я когда-либо могла дать миру. С каждым годом, они удивляли меня все больше и больше. Становились старше, красивее, умнее. Аластер переплюнул абсолютно всех! – я вскинула руками и засмеялась, вспоминая его продвижения в королевской гвардии.

- Подожди! – тут же остановил меня Гидеон, - Аластер? Скажи мне, что я думаю не в нужном направлении…

Я же говорила, что не могу ему лгать.

- Нет, ты думаешь как раз в нужном направлении. Аластер, сын Грегора, главы Флорентийского Альянса, тот самый, которого ты встречал на балах и с кем сражался за бумаги – это мой сын.

Мой самый любимый мужчина на свете.

- Тогда, на балу… и на суаре… Ты знала обо всем! – он сдвинул брови так сильно, что казалось, что вот-вот гнев вырвется наружу и снесет меня.

- Да. Все это было подстроено. Аластер знал, кто я.

- Ты лгала мне… Все это время! И тот клинок. Господи, да ты же умирала у меня на руках и знала, что бессмертна, знала, что все разыграно по нотам с этой чертовой кражей письма… А я - идиот переживал, следовал, как слепой… – он так часто дышал, что казалось, будто ему не хватало воздуха, - Так. Стоп. Как ты оказалась в 1782? В какой момент своей долгой жизни, ты там оказалась?

Какая сообразительность! Одно из тех качеств, коими я восхищалась. Только слово «долгой» было сказано чуть ли не плевком в душу.

- Да, я лгала. Я элапсировала туда из 1912ого. Через день после того, как ты передал отчет Полу и леди Тилни.

Через день, когда сердце мое готово было взорваться жуткими звуками борьбы и слезами человека, которому я желала лишь счастья.

- Ты была там, - скорее утверждение, чем вопрос, а он выглядел так, словно его только что вытащили из холодной воды.

- Да. Именно в тот день, я поняла, насколько ранила тебя своим уходом. Насколько сильна была твоя боль. Если бы не Пол я бы вбежала в гостиную вместо Люси. Это было подобно агонии: слышать твои крики и быть не в состоянии хоть что-то сделать.

Словно это было вчера. Пол держал меня в объятиях, стараясь успокоить, хотя все мое тело рвалось к Гидеону, хотело объяснить ему все, попросить дождаться нужного времени и я бы вновь была рядом с ним. Только это нарушило бы всю цепочку событий. У меня не было выбора. Поэтому мой отец гладил меня по голове, пока его рубашка становилась мокрой от моих слез, и повторял, что все будет хорошо.

Гидеон из настоящего молчал, а я молчала, ожидая хоть слово, хоть маленький знак. Только вместо этого я чувствовала всем телом, как ему плохо, не только душевно, но и физически. Будто между нами протянули оголенный провод, по которому шел ток. Его руки дрожали мелкой дрожью. Он прижал кулак к губам, будто сражался внутри с самим собой и не давал вырваться крику из глубин самого себя. Еще долгая мучительная секунда. И вот он просто закрыл лицо руками. Так просто. Взял и закрыл мне доступ к его душе.

- Я понимаю, что в это сложно поверить, но, пожалуйста, еще раз, всего лишь еще раз поверь в меня и я обещаю, что более не подведу тебя.

Но он проигнорировал. Что ж я понимала и это. Чего я заслуживала, если не гнев?

- Ты воспитала Аластера. Но он глава Флорентийского Альянса.

Ох, Гидеон. Сообразительность – часть твоего шарма.

- Да. Когда Сен-Жермен уничтожил большую часть Альянса, его приходилось собирать по кусочкам. Аластер был главным для всех – он унаследовал это по праву. Но все это было, чтобы Сен-Жермен не смог добраться до истины. Что ему мог сделать молодой мужчина? Ничего. Но представь, если глава – самый заклятый его враг?