Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

- Что не так, Шарлотта? Почему ты так яростно отталкиваешь меня? – теперь его голос был тих. Но почему-то все равно резал мне слух. - Я недостаточно богат? Заполучу все богатство мира. Недостаточно красив? Докажу, что я могу стать лучше.

Его доводы кажутся мне глупыми. Ведь это не так. Почему все, о чем он смог подумать, стало золотом и красотой?

- Нет, - сказала я, и эхо вторило мне, словно став частью меня.

- Просто я не та, кто может… не та, кто… - я не находила слов. Как объяснить ему, что я мечусь от клетки к клетке, боясь, что однажды одна из них закроется. Я любила его тоже. Не так, как он, потому что сердце было еще занято другим, но другой любовью, что еще не дошла до моего сердца, а остановилась где-то по пути к нему.

- Тебе стоило лучше выбирать жену, Бенедикт. Желательно без дефекта путешественника по времени. С нами одна морока, со всеми, - я усмехнулась, вспоминая Люси. Но та, по крайней мере, сбежала с тем, с кем хотела быть вечно.

- Я хотел Вас!

- О бога ради, прекрати обращаться ко мне на Вы! Как можно установить доверие, если ты даже не желаешь стать ближе?

- Что?

Действительно, глупость ляпнула. Эта ситуация показалась мне настолько бредовой, что я тут же начала смеяться, вскоре давясь от истерического смеха. Бенедикт же, явно ошарашенный, приблизился ко мне и схватил за подбородок и долго глядел мне в глаза, словно ища ответа. Его внезапная близость уже не застала меня врасплох. Я словно давно ждала этого, и все мое тело отреагировало на то, что наконец-то получило желаемое.

Это начала я. И стоило бы запомнить этот момент, когда начну жалеть саму себя и его за свои необдуманные поступки. Я притянулась к графу моментально, нашла его губы и погрузилась в незабываемое блаженство. Он был удивлен, но затем совладал с собой и, обняв меня покрепче, прижал к себе.

Даже не помню, как мы оказались в спальне, что мы там, я поняла уже тогда, когда захлопнулась дверь. Было безумно темно, но казалось, что вся комната в огне – настолько мне было жарко.

Огонь был вокруг. Я была огнем.

И это незабываемое чувство, рождающееся где-то в животе, словно я легкая, словно весь мир исчез. Осталась лишь я и он. И пока его руки старались развязать шнуровку корсета, я забираюсь холодными пальцами ему под рубашку и чувствую, как его мышцы под моими кончиками пальцев напрягаются, но он словно не замечает этого, чтобы на секунду прекратить снимать с меня домашнее платье.

И если счастье когда-то еле плелось позади меня, теперь оно сполна воздало мне за все то горе, что пришлось пережить. Мое счастье шептало мне о том, что оно меня любит. Любит, сгорая от желания обладать всей мной: душой, мыслями, телом, награждая меня ласковыми, нежнейшими именами. И я не сопротивлялась, сгорая вместе с ним.

В тот момент я забыла все на свете. Все лица, что преследовали меня в кошмарах.

Эта ночь стала первой за долго время, когда я спала без ужаса.

Потому что жизнь подарила мне бриллиант в виде с самого изумительного человека.

И теперь, я хотя бы понимала, почему меня ненавидели все дамы Лондона, когда потеряли столь искусного любовника.

***

Время тянулось словно жвачка, когда его не было рядом. И как назло, словно почуяв мою необходимость в Бенедикте, граф Сен-Жермен как можно чаще забирал его с собой на неизвестные мне мероприятия. И оставалось лишь надеяться на то, что там не было никаких дамочек, стремящихся завладеть тем, что теперь по праву принадлежало мне.

А меня это изводило и бесило! Очень.

Однажды Бенедикт уехал за город вместе с моим «дядюшкой» по очередному делу, оставив меня в стенах домах. Я слонялась по особняку, сгорая от скуки и от нетерпеливости вновь увидеть супруга, не замечая ничего и сбивая слуг с подносами или же снося вазы, статуэтки и бюстики, что вновь и вновь появлялись в доме, как бы часто я их не била. (Все больше стало появляться бронзы в нашем доме, видно экономка поняла, что фарфор и я - не совместимы в одном пространстве).

Этой ночью мне было необычайно холодно. Начало декабря все так же одаривало нас морозами.

Я укутывалась в одеяла как могла, но это мешало лишь сквозняку, гулявшему по дому, но не ужасным кошмарам, что потихоньку возвращались.

В них снова был Гидеон, как мой судья, который обвинял меня, ненавидел, не принимал, что-то требовал.

«Ты с ним!» - кричал он так, что горели уши, - «Как ты могла, Гвендолин?».

«Ты бросил меня!» - кричала я ему в ответ, но от этого не становилось легче на душе.

Я проснулась от того, что сильно прикусила губу, что кровь покатилась по щеке на подушку, но, едва я вытерла кровь, лечь обратно в пустую постель и попытаться снова заснуть у меня не вышло. Да и судьба не особо этого хотела.

Так как внизу что-то с громким звоном упало на мраморный пол. Следом за ним последовал глухой стук, словно на пол упал мешок. Я тут же подскочила, стараясь, однако, успокоить себя мыслью, что это слуги, убирающиеся под покровом ночи, оборонили что-то. Или же Бенедикт вернулся из своей «командировки». Но сердце колотилось, как отчаянное.