Бегемот и муза

– Ничего я не трясусь! – рявкнул хриплый. – Просто мне не нравится, как дело пошло! Почему машина не завелась? Если бы не наткнулись на эту «девятку», нас бы на месте положили. Не люблю случайностей!

– Да брось, Геша. – Высокий голос звучал примирительно. – Все будет тип-топ. Встретимся сейчас с Лысым, отдадим ему долю, получим ксивы – и прости-прощай, Одесса-мама!

– Подстраховаться обязательно надо будет, – проворчал хриплый. – Я пойду с Лысым базарить, а ты неподалеку в сторонке окопаешься. В случае чего меня прикроешь.

– Это правильно, – согласился второй, – осторожность никогда не помешает.

Катерина под задним сиденьем боялась даже дышать. Ей было страшно подумать, что сделают с ней эти ужасные люди, если обнаружат. Все тело затекло от неудобного положения. В довершение ко всему машину начало трясти – видимо, они выехали из города и свернули с цивилизованной трассы на какой-то разбитый проселок.

– Помнишь дорогу? – спросил высокий голос.

– Конечно, – мрачно отозвался хриплый. – От указателя «Олики» второй поворот направо, там ждать.

Машину стало подбрасывать еще сильнее, не иначе, дорога стала почти совсем непроезжей, ухаб на ухабе. Катерина отбила себе все, что только можно было отбить, и подумала, что скоро превратится в отбивную. Когда она уже готова была распрощаться с жизнью, «девятка» остановилась.

В наступившей тишине прозвучал хриплый голос:

– Здесь, за кустами и в такой кромешной тьме, машину не будет видно. Я иду к месту встречи, а ты прячься вон за тем деревом. Если что пойдет не так – мочи Лысого. Все-таки я ему не верю, ты как хочешь.

– Да ладно тебе, – второй голос ответил без прежней уверенности, – все будет в норме, ты не думай. Я тебя подстрахую.

Хлопнули дверцы, и Катерина услышала удаляющиеся шаги.

Выждав немного, она осторожно приподнялась. Сил находиться в скрюченном положении не было больше никаких.

Кое-как разогнувшись, она выглянула в окно.

Было очень темно. Когда глаза привыкли к этой темени и начали хоть что-то различать, Катя поняла, что находится в густых зарослях рядом с проселочной дорогой. Своих невольных похитителей она не видела: оба растворились в окружающем мраке. Тело ужасно болело. Хотелось пробежаться, размяться, но она боялась привлечь к себе внимание.

Вдруг в лесу посветлело: окрестности залила голубоватым светом луна, которую до того закрывали облака. Катя разглядела неподалеку от машины поляну и прислонившегося к дереву человека. Второго не было видно, он, должно быть, прятался в зарослях.

Неожиданно послышался звук подъезжающей машины. По темным кустам полоснули ярким светом автомобильные фары, отчего вокруг снова стало темно.

На поляну выехал темный джип. Осветив фарами стоявшего у дерева человека, джип остановился.

– Свет погаси! – хриплым голосом крикнул человек на поляне. – Не вижу ни черта!

– А тебе и не надо ничего видеть, – ответил ему насмешливый голос.

Однако фары погасли, дверца джипа распахнулась, и из него вышел высокий грузный мужчина с наголо обритой головой.

– Здорово, Геша, – проговорил вновь прибывший. – Как дела?

– Дело сделали, – ответил хриплый голос, – твою долю я привез. Давай ксивы и прочее барахло.

– Постой, Геша, не гони лошадей. – Лысый приближался упругой танцующей походкой. – Что ты всегда торопишься? Расскажи, как все прошло, чем сердце успокоилось.

– Нормально прошло. Только машина, которую ты нам приготовил, не завелась. К чему бы это, Лысый? Как ты думаешь?

– Не завелась, говоришь? Это бывает. – Лысый остановился. – А как же вы тогда добрались? Пешком, что ли? Быстро, наверное, бежали!

– Угнали другую машину, – недовольно ответил Геша.

– А где дружок твой? – Лысый сделал еще шаг вперед. – Вы же вместе должны были приехать.

– И не спрашивай, Лысый, – с притворной горечью проговорил Геша, – замочили Костика, на месте замочили. Из-за машины он и пропал…

– Что ты говоришь? – Лысый присвистнул. – Жалко Костика, хороший пацан был. Нервный только очень.

– Жалко, – подтвердил Геша, не сводя с Лысого глаз. – Но давай-ка к делу, мы не на панихиде. Время не терпит, дружки твои меня по всему городу ищут. Смываться мне надо, пока не поздно.

– К делу так к делу. – Лысый усмехнулся. – Раз ты один остался, тебе одна доля теперь положена. Так что давай для начала рассчитаемся.

– А вот хрен, – хрипло прорычал Геша, – Костину долю я не отдам. Я его долю бабе его отвезу.

– При чем здесь какая-то баба? – негромко проговорил Лысый, придвинувшись еще на шаг. – Это дело мы втроем сделали, на троих и бабки делили. Нет Костика – его доля мне. Я все задумал, на мне самый большой риск.

– Ага, Лысый. Ты сдал своих дружков гастролерам, сказал, когда большую пайку будут перевозить, вот и вся, блин, твоя работа. А мы под пули пошли.

– Не хотели – зачем тогда соглашались? А кто вам ксивы раздобыл, кто в аэропорту прикрытие приготовил?

– Кстати, о ксивах, – напомнил Геша.

– Так ты говоришь, Костика замочили? Значит, ему ксива больше не нужна. – Лысый пружинисто переступил с ноги на ногу. – Или я не прав?