Беглец отовсюду

Что же касается расчетов… поверьте, мои приказные хорошо умеют считать. Никакого обмана приказы не чинят даже в отношении последнего старьевщика. Взимается только десятая часть годового дохода — ни комплиментом больше. Приказные терпеливо считают вместе с плательщиком, объясняют на пальцах, выдают расписки с печатями, которые можно представить для разбора ко двору в случае, если плательщик буквиц не знает, но в чем-то сомневается.

— Это все чудесно, Адвард. Но оброк и вправду получается двойной. Кроме того, как вы думаете собирать барыши с селян? Ведь большинство из них никогда не бывает на городских рынках и не имеет путей сбыта своих товаров? — вино придало смелости королю, и он даже уловил в своем голосе некоторую суровость, которую тут же подкрепил насупливанием бровей.

— По поводу сбыта, позвольте уверить вас, что с ним дело решится уже к осени. Через Приказные дома будет организована закупка урожая и доставка его на городские склады. Селянам будет предложена честная цена. Со складов же товар перекочует на рынки, в траттории, постоялые дворы и так далее.

— Да как же это возможно сделать за три месяца? — изумился Улаф.

— Я предпринимаю эту значительную реформацию не один, — смиренно прикрыл глаза Дюк Морини, — В Акраиме создается компания с участием хорошо вам знакомых конта Коруна, конта Сильвео и конта Да Фарка. В Порте Нимф свои услуги предложили конт Бо, конт Волф и другие. То же самое готовится в Люцивае, Ируги, Пломподе — далее везде. Городское дворянство высоко оценило королевский проект бесперебойного обеспечения городов продовольствием и другими продуктами сельского труда, а крестьян — твердой оплатой по единым для всего королевства расценкам.

Выгоден он и тем, что Приказные дома, делая закупки, будут в точности осведомлены, кто и какой доход получил. А значит, в следующем году, сбор десятины пройдет, как по маслу.

— Потрясающе, — растерянно промолвил Улаф, — А что, есть королевский проект… всего этого?

Дюк, не снимая маски смирения с лица, склонил голову:

— Я представил его лично вам, ваше величество, не далее, как полтора месяца назад. Вероятно государственные дела не позволили вам рассмотреть его подробно. Однако конт Абн, глава Королевского Ока, был с ним ознакомлен, выразил свое одобрение и собственными руками отнес вам на подпись.

— Да, что-то такое я припоминаю… — спохватился Улаф и налил себе еще один бокал «Сладости Акраима».

— А если вернуться к вопросу так называемого «двойного оброка», то осмелюсь чуть подробнее остановиться на тех планах, которые были изложены мною в письме, отправленном вашему величеству неделю назад…

Король чуть не поперхнулся вином, но совладал с собой и промямлил:

— Да-да, пожалуйста…

— Итак. Обычный ежегодный товарный сбор закончен по всему Равнланду. Сбор в барышах по городам успешно завершится в течение месяца. За сельчанами, что очевидно, останется недоимка, которая перейдет на следующий год. И вот тут настанет благоприятный момент для появления королевского указа, благодаря которому вы, ваше величество, явите и милость, и мудрость, и дальновидность…

Улаф вопросительно уставился на Дюка, но ничего не сказал.

— Этим указом вы высочайше простите всем постоянным жителям Равнланда недоимку за текущий год, отмените годовой товарный сбор отныне и навсегда. А также введете единую ставку оброка — которую вероятно правильней было бы именовать «налог» — в размере (внимание!): полторы десятины от годового дохода.

— Подождите-подождите! — король поднял к потолку глаза и беззвучно зашевелил губами, что-то считая и прикидывая. Он посидел так с минуту, немного помрачнел, сделал глоток из своего бокала и впервые прямо посмотрел в глаза своему фавориту:

— То есть, за ужесточением последует послабление — я правильно понимаю?

— Именно.

— Но по сути… оброк будет повышен?

— Сложный вопрос. Ответ на него зависит от покупательской способности барыша. Наша задача — сделать его как можно более «товароемким»… что ли. И мне удалось преуспеть в этом в Фоксии. И даже алтанцы, большая часть из которых кочевники и не знает настоящей цены вещам, вцепились в барыши, словно в племенных коней.

Король вдруг встал со своего места и прошелся по Малой вечерней гостиной. Мельком посмотрел на себя в зеркало, еще подбавил суровости во взгляде и снова повернулся к Дюку лицом:

— Вы поразительно коварны, Адвард Морини… Но мне нравится.

Улаф уселся на свое место, закинул ногу на ногу и покровительственно промолвил:

— Я подпишу указ о… как вы сказали? «Налоге?» Но во всей этой истории, несомненно сулящей процветание Равнланду, мне не нравится одна вещь…

— Слушаю вас, сир…

— На монетах среднего и высшего достоинства красуется ваш портрет, Дюк. Ваш, а не короля! Чем вы это объясните?

Молодой человек превратился в саму вкрадчивость и с сердечным почтением пояснил: