Беглец отовсюду

Старик Хтоний и кузнец Викул шли чуть позади — не торопя детей, но и не давая им слишком уж замедлить шаг. Доктор жевал травинку, иногда покуривал и беспокойства старого друга не разделял:

— Видишь, какая у парня охрана? И меч тебе, и глаза молодые, а главное — то, что Анит опять «видит». Тут не город — твоя дочка, Викул, любого человека почувствует за лигу… Ну, не за лигу, но далеко. И впереди, и позади, и вокруг. Ей здесь «видеть», как бы это сказать?.. Просторно. Чего ты дергаешься? Отдохни, пока есть возможность.

— «Отдохни»! Ты мне лучше скажи, почему нас не ведут? Ведь должны бы… Не верю я, что нас вот просто взяли и отпустили, — кузнец в который раз оглянулся и машинально потрогал обух топора, что висел в петле на его поясе.

— Нас не отпустили, нет, — Доктор задумчиво поправил ободок в седых волосах, — Так же ведут, как и раньше. Только очень осторожно. Они просто знают, что мы идем в Акраим и не препятствуют. Полагаю, им того и надо, чтобы мы туда шли.

— Какого же демона мы тогда идем куда им надо? — сердито воззрился Викул на старика.

— Ну… они не знают, что мы там будем делать. Но считают, что сумеют нас удерживать в поле зрения. Мы — не знаем, зачем им сдался Пол (а во вторую очередь мы с тобой и девочки), но считаем, что от их слежки сумеем избавиться.

— А мы сумеем?

— Есть одна мысль. Простая, как мычание — потом расскажу, — Доктор ненадолго остановился, выплюнул старую травинку, выбрал рядом с тропой новую и осторожно вытянул тонкий, еще совсем незрелый «колосок» из трубочки укорененного стебля. На конце травинки зеленый цвет переходил почти в белый. Вкус сердцевины лесного мятлика старик любил. И даже пару раз не поленился в бытность свою в Тёсе нарвать столько «колосков», чтобы нарезать и смешать из их кончиков салат.

— Ничего-то тебя толком не пугает, я гляжу, — заявил Хтонию слегка успокоенный Викул, — То ли ты в самом деле чернокнижник, то ли, как Анитка говорит, тебе никто навредить не может, потому что ты… чернокнижник, наверно.

— Я, Викул, немного врачеватель, немного алхимик, немного сочинитель — вот тебе и всё.

— А меч? А вот эти все фехтовальные чудеса, которые у тебя Шимма вытворяет? — понизив голос, с подозрением спросил кузнец.

— Ну-у… мне и повоевать пришлось в свое время. Жизнь-то длинная…

Викул вздохнул и неопределенно повел рукой:

— Знаю тебя десять лет, а то и больше… Но вроде как и не знаю. Чудно оно, сам понимаешь… Вот опять не соображу, скажем, что это ты себя «упырем» честишь?

— Ты, наверное, забыл, Викул, что я ведь служил и при дворе. Я, друг ты мой, понимаю, что это такое — присваивать себе право на насилие.

— «Присваивать!» «Право!» — иронически покачал головой кузнец, — Слова-то какие высокие… Не пойму я, о чем ты толкуешь, и зачем всё усложняешь, чего ни коснись.

— Это ты всё упрощаешь… как и многие. Вот смотри: четыре года назад наш добрый король взял да и сжег все равнинные поселения горцев по эту сторону Красных Зубов. Кстати, если помнишь, мужчин, что там жили, старше шестнадцати лет он соизволил либо казнить, либо отправить на каменоломни и соляные копи. А отпустил только женщин и детей.

И как-то все вокруг согласились, что оно так и надо, что давно пора было…

— Так они ж грабили почем зря и никого тут тоже особо не жалели! — возмутился Викул.

— А ты со своими неробкими парнями отчего же не пошел горцев-то жечь?

— Так я же не солдат. Я оброк каждый год на королевский двор представляю, демоны им на шею, чтобы, значит, королевская власть… того… защищала народ!

— То есть, признаёшь, выходит, власть короля и его право казнить и разорять во имя защиты подданных?

— Ну… признаю, — насупился кузнец, — А чего не так-то?

— А почему ты, например, не объявишь Тёс своим владением, не начнешь там править, не соберешь из своих приятелей войско, не введешь оброк? Ты вон какой из себя удалец, кто бы тебе стал перечить? Да захоти ты, и сам Голова бы тебе тут же присягнул… Принялся бы ты тоже казнить и разорять с твоим удовольствием… М-м? — Хтоний с деланным простодушием заглянул другу в глаза.

— Не, подожди… Это ж, во-первых бунт… Во-вторых, наш король-то королем родился. А я родился вот… кузнецом. Оно, знаешь… каждая курица — знай свою улицу.

— Ну, положим, он родился королем. И отец его родился королем, и отец отца… и так далее. А достославный предок его — Улаф Первый? Он откуда взялся?

— Ну как? — озадачился Викул — Он пришел из-за моря… ведомый Вороном… Дальше там… Всемогущий уронил перо… и на том месте Улаф Великий основал первый среди всех град Равнфедар… от которого, значит, и пошло королевство.

— А жили люди тут до этого?

— Ну ясно — жили! Сказано же: «…И присягнули ему йонмааны и скваары, и жены их, и чада. Стали отныне Королевством и щитоносцы, и землепашцы, и убогая чернь…» Дальше не помню, чего там.