Беглецы

Но несколько слов он все-таки выписал в блокнот, который я принес. Амброзия – то, что едят боги: может пригодиться, вдруг получишь приглашение. Апатия – так он чувствовал себя с тех пор, как остался один без бабушки. А еще Амур.

– Мало ли кого там встретишь, – вздохнул дедушка.

Когда он устал читать, я достал булочки.

– Ты сам тренируйся, когда мы уйдем, – сказал я. – А сейчас лучше спрячь книгу хорошенько, чтобы папа не увидел. Это его любимая. Но он уже достаточно слов выучил. Булочки – это Адам прислал. Просил передать тебе привет.

– И ему передай, – велел дедушка и засунул словарь под подушку.

Мы ели булочки и запивали водой. Дедушка положил себе в стакан немного брусничного варенья. Но мне не предложил. Он пил, закрыв глаза, маленькими глотками.

– Я всякий раз беру по ложечке, – объяснил он. – Так и к больничной еде можно притерпеться. И еще ложечку на ночь – чтобы снились красивые сны.

– Ты не очень-то налегай, – посоветовал я.

– Знаю, – кивнул дедушка. – Постараюсь растянуть, чтобы хватило до конца твоей толстенной книжищи.

Он убрал банку и смахнул хлебные крошки. И тут вернулся папа, довольный, что справился с кроссвордом. Он принес пакетик конфет.

– Надеюсь, эти тебе придутся по вкусу, – сказал он.

– Наверняка, – заверил дедушка и украдкой сунул пакет мне в сумку.

– Ну, к сожалению, нам пора домой, – объявил папа.

– Такова жизнь, – согласился дедушка, улегся и закрыл глаза. – До свидания, мои милые мальчики.

14

Дедушка с каждой неделей становился все добрее и все слабее. Мы с папой навещали его по субботам. Папа ненадолго присаживался на стул в палате, а потом спускался в кафе и решал там кроссворд.

Медсестра рассказала, что дедушка стал называть ее бабушкиным именем и, обращаясь, говорить: «моя дорогая», интересовался, как у нее дела, спрашивал, не может ли он ей чем-нибудь помочь, и уверял, что очень рад видеть ее, потому что «безмерно» соскучился.

– Этак в него и влюбиться можно, – усмехнулась она.

– Я просто тренируюсь, – сообщил мне дедушка с довольным видом.

Но папа решил, что у дедушки случилось небольшое кровоизлияние.

– Ну тогда такое «кровоизлияние» можно всякому пожелать, – улыбнулась медсестра.

Дедушка и с папой вел себя иначе. Намного дружелюбнее. Ткнул его кулаком в плечо, хотя сил у самого почти не было, и признался, что не всегда был хорошим отцом и недостаточно выказывал свою любовь.

– Ты был слишком не похож на меня, – вздохнул он. – Таким и остался.

– Верно, – кивнул папа. – Но я рад, что ты такой, какой есть.

Кажется, на этот раз они друг друга поняли. Дедушка положил свою большую стариковскую ладонь на папину руку. Они посидели так немного. А потом папа встал и взял газету.

– Ну что, купить тебе сегодня конфет? – спросил он.

– Да, будь добр, – кивнул дедушка.

Папа повернулся ко мне.

– Только не набивай ими рот до обеда. И почисти потом зубы, – сказал он и подмигнул мне.

Выходит, папа раскусил нашу с дедушкой уловку!

– А он не дурак, мой сын и твой папа, – усмехнулся дедушка.

– Ага, – согласился я. – Просто порой бывает безнадежен.

Папа ушел, а мы стали играть в крестики-нолики – как играли прежде летом в дождливые дни. Раньше дедушка почти всегда выигрывал. Но в тот день он продул три раза подряд. Это было не похоже на Самого главного судового механика.

– Ты чего? О чем ты думаешь?

– А вдруг я ее не встречу? Что, если никакой загробной жизни нет совсем? Вот о чем я думаю, внучок.

– Мама верит, что есть. А она обычно бывает права.

– Даже мамы иногда ошибаются, малыш Готфрид.

Я не знал, как еще его убедить.

– Поживем – увидим, – сказал я.

Тут он рассмеялся.

– Твоя правда! Но к следующей нашей встрече ты все-таки разведай, как там обстоят дела. Ну что – сыгранем еще разок?

На четвертой партии он заснул.

Я достал словарь из шкафа и сунул в сумку: дедушка сказал, что он ему больше не нужен.

Ну и задачку задал мне дедушка!

Как же я узнаю, есть ли эти небеса на самом деле или нет? Я же еще маленький! Он что, не понимает?

Ночами я лежал на спине и смотрел в окно на небо. Видел, как мимо проплывали облака. Видел луну и звезды – их было видимо-невидимо и они были похожи на сахарную обсыпку на булочках Адама. А ведь некоторых на самом деле уже не было. Так папа рассказывал. Просто они очень далеко, и мы видим их свет, хотя они уже давно погасли.

И вот, глядя так в ночное небо, я вдруг додумался: если мы можем видеть то, чего уже нет, значит, может быть и то, чего мы не видим.

Вот это здорово! Но, пожалуй, дедушку таким ответом не убедишь. Поэтому за завтраком я спросил маму:

– А правда, что, когда умрешь, попадаешь на небеса?

– Ну конечно.

– Но откуда это известно?

– Ниоткуда, – сказал папа. – И незачем тебе такими вещами забивать голову. Никто еще не возвращался после смерти, чтобы рассказать, что там и как.

Но он ошибался.

Во вторник я получил подтверждение.

В этот день приносили газету, мама выписывала ее, потому что там были хорошие рецепты. А еще там были комиксы и статьи о людях, с которыми случались невероятные события.