Беглецы в Бесконечность

Вскоре исчезла Диди, наградив поцелуем неутомимого работника где-то в районе уха, отправилась кидать свои булавы и вносить посильную лепту в семейный бюджет, хотя и ни кто ее не заставлял. Затем появился заспанный клоун-француз и конечно Франсуа, криво улыбнувшись на занятое место, Франсуа взбодрился — рядом место было свободно и жанр не является конкурирующим… Улицы заполнялись, туристы густыми толпами шествовали от Дама по Дамраку в сторону Централстейхде-на и обратно, то создавая круги возле артистов, то рассыпаясь вновь вдоль улицы, мелочь и редкие бумажки оседали в тарелках и коробках уличных артистов, не проходя мимо Славиной банки, все они старались, кто как мог, в поте своего лица… Кто жонглировал различнейшими предметами, кто изображал статую или робота, включающегося от звона кинутой в коробку монеты, кто-то пускал мыльные пузыри, кто-то извлекал звуки из металлической гитары или деревянной скрипки… нашлись и такие — играли кусочек из песенки про Мексику и марихуанну за один брошенный гульден в футляр от гитары, а затем застывал механической куклой в ожидании следующего гульдена… Но все же хитрей всех оказался Слави. Он просто сидел, просто рассматривал многочисленных туристов, с видео и фотоаппаратами наперевес окружавших его и в первое мгновение не понимавших — а что же тут происходит?.. И только прочитав табличку — хиппи, 42 года, вегетарианец и так далее, начинали смеяться, галдеть и усиленно фотографировать-снимать хипаря…. А Слави изредка, в зависимости от того, что он делал, менял таблички, перекидывая их на кольцах — хиппи думает, хиппи пьет пиво, хиппи курит, хиппи считает деньги в банке… И эта совершенно неприкрытая ни чем наглость в обдирании, туристов и вымогании денег вызывала лишь смех, причем радостный, улыбки и непрекращающийся ручеек мелочи с осенними листьями банкнот, периодически даже норовящий перерасти в бурливый поток. Несколько раз прошествовавшие мимо полицейские тоже с улыбкой встретили нового артиста оригинального жанра — это же не пушер, не карманник, не удолбаный опустившийся торчок-бомж, и не проблемный поляк-панк, в последнее время почти затопившие Амстердам… Человек сидит, ни кого не трогает, улыбается и иногда курит, а что ему за это деньги дают — так это дело этих сумасшедших туристов, у которых бабок девать не куда видно…

Ближе к вечеру пришла Диди, принесла пару пригоршней гульденов и бумажку в один доллар, зверски хотелось жрать и совершенно отваливалась жопа, вот и думай — легко сидеть и ни чего не делать или не очень… Пора сворачиваться, хорошего помаленьку, сенкью вери мач, любимые туристы, представление окончено, до завтра, до завтра!..

Мелочь высыпана в сумку Диди, бумаженции, общим количеством на сорок пять гульденов, ни хрена себе! и пяти марковая купюра, что прилетела из Дойч републики, в прайсник, еще пару-тройку таких дней, мелочи с кило будет, и можно на улицу не вылазить с месячишко, в крайнем случае полмесяца точно, а вдруг чего купить захотим или на бензин понадобится… мало ли что… бормоча себе под нос, Слави укладывался, шезлонг в тележку, ящик и банку, таблички… Кто-то еще щелкал камерой над головой, видать остановится не может, Диди нежными пальчиками экологического активиста помогала уложить и увязать не сильно большое хозяйство… Слави выпрямился во весь свой не малый рост, растирая затекшую поясницу и отваливающийся зад, встряхнул хайрами, взъерошил бороду и почесав макушку, повел глазами по сторонам. Толпы туристов, разноплеменной этнический состав местного населения, разноязыкий шум толпы, какофония музыки, с Дама несутся звуки симфонического оркестра — то ли дни Моцарта, то ли фестиваль гаев, для дама все едино, демократический и толерантный Дам готов приветить каждого…

— Ну что, побежали? Кушать хочется… — промурлыкала Диди, заглядывая в лицо своему гризли, сибирскому гризли.

— Пожалуй…

Внезапно из месива людских фейсов обрисовался один, одно не сильно незнакомое, скорей даже совсем наоборот, какие-то темные сливами глаза, крупный нос, резко очерченные наглые губы, крупными прядями темные с проседью волосы спадают на глаза, закрывают частично уши, сзади ложатся на воротник рубашки с крокодилом на грудном кармашке…

— Слави, идем же! Ты что?!

Где же я видел ату морду, чьи же это наглые сливами глаза в окружении морщин… Мэн улыбнулся чему-то своему, как вспышка фотоаппарата вспыхнуло знакомое — из-под челки на глаза улыбка наглая, фак мою жизнь, это же!..

— Алекс! Уфимская морда!-

заорал Слави на пол Амстердама, но ни кто из толпы туристов даже не обернулся, здесь и не так орут, на всех не наоборачиваешься. Мэн подпрыгнул на месте, шлепнув малоношеными кроссовками "Пума" об грязный камень и неуверенно стал растягивать свои резко-очерченные губы в еще больше наглой улыбке, но глаза отказывались верить и плескались холодной кока-колой.

— Сэм?.. Не может быть… Ни хера себе… А я стою и смотрю, как хипарь дурит туристов, а это оказывается ты?.. Не может быть…-

вслух удивился турист по-русски и заорал тоже изо всех сил.

— Сэм!

— Алекс!

— Сэм! Алекс!

— Алекс! Сэм!