Бегом от токсичных родителей

Мама тогда считала, что у меня истощение от острой физической потребности в мужчине. Ее привитое мне, подлежащее обязательному декларированию, мнение «никакого секса до брака быть не должно», сделавшее меня фриком на время учебы, сменилось на требование «переспи хоть с кем-нибудь, а то я не могу больше терпеть твои нервы».

Звездам числа нет. Бездне дна.

Я продолжала вспоминать. Неделю. Две. Я была уже не рада этому процессу. Боль все не заканчивалась. Обидам не было конца. Мне были уже не важны ни люди, перед которыми мама выставляла меня в дурном свете, ни люди, которым мама отдавала меня на съедение – затыкая мной свои разные страхи и пунктики. Жизнь все расставила по местам – а она это очень хорошо умеет делать, а я все занималась инвентаризацией. Обидам вышел срок годности! Их нужно было прочувствовать тогда, когда болело, когда я что-то теряла из-за маминых поступков. А тогда все обиды были заперты в темный чулан грустной памяти – потому что обижаться на маму было запрещено. Запрещено буквально и строго.

Я пыталась записывать свои переживания – неблагодарное дело. Дневник напоминал амбарную книгу – только не ростовщика, а кого-то, кого били в долг. Наверно, нужно было вспомнить все до единого синяки, чтобы они зажили.

Разбирая свою жизнь, я поняла, что не было у меня того абсолютно счастливого детства, которым мама всегда меня упрекала.

Сущность упрека сводилась к следующему: «Мы тебе обеспечили такое счастливое детство, а ты имеешь наглость чувствовать себя несчастной! Ну-ка быстро почувствуй себя счастливой, как соответствует твоему детству!»

Но мои чувства именно соответствовали моему детству! Теперь я это понимала. Мне было легче на душе от того, что между внутренним и внешним, оказывается, были полное соответствие и гармония.

Через какое-то время я поняла, что очень устала. И больше не хочу. Но воспоминания продолжали вылезать. В моей голове было похоронено столько мной пережитых эмоций, которые шли вразрез с постулатом «лучше мамы никого нет». Меня оказывается столько раз бросали и предавали, что я привыкла прощать это автоматически. Значит так надо. Родители же лучше знают.

Потом воспоминания кончились. Чувства выбрались наружу. Потускнели. Вместе с детством. И бездарно потраченным временем до 35 лет.

Скелеты в шкафу

После того, как чувства улеглись – полезли настоящие воспоминания. Было то, о чем я полностью забыла. Забыла не только как, но и что. И волосы вставали дыбом. Меня не поливали водой на морозе, не насиловали в кругу семьи и не заставляли питаться на помойке. Но почему-то считалось, что отсутствие подобных ужасов делает родителей хорошими. Даже лучшими. Как будто остальные родители только этим и грешат.

Я вспоминала то, что было настолько горько, стыдно и неправильно, что стерлось из памяти полностью. Но чувств не было вовсе. Я словно разводила руками и спрашивала – да как же такое могло со мной быть? И старалась забыть это снова. Бесчестное. Разрушительное. Унизительное. Бредовое.

Реальность, дополненная этими забытыми фактами, стала совсем другой! Ее уже никак нельзя было бы вывернуть в мамином толковании! Может быть, поэтому эти факты и были забыты?

Сны

Когда казалось, что больше уже нечему появиться – пришли сновидения. Мне снилась мама. Каждую ночь.

В одном из снов я звала ее на помощь. Я звала ее из соседней комнаты, потому что у меня начинались роды, но она не приходила. Я звала ее снова и знала, что она не придет. Я кричала и знала, что не могу до нее докричаться. Я вкладывала все силы в этот слабый-слабый голос, который всегда бывает во сне, но знала, что она на придет. И звала еще, не понимая, на что надеюсь. И я сама выбрала то, чтобы кроме нее никого рядом не было, кто мог бы прийти на помощь.

В другом сне мы ссорились. В процессе ссоры она начинала тыкать меня отверткой, а я просила этого не делать. Я говорила, что мне больно, но она продолжала. Я сердилась, а она смотрела на меня взглядом медведя и продолжала ковырять на мне дырки. Когда я начинала кричать, чтобы она перестала – она начинала отчитывать меня за то, что я кричу – продолжая втыкать в меня отвертку.

В этих двух снах были мои отношения с мамой. Я должна была их пережить – в том виде, в котором они были настоящими. Просыпаться было тяжело. Днем после них было тоже тяжело.

«99 бутылочек пива на полке. Снимаем одну и пускаем по кругу… 98 бутылочек пива на полке…» (песенка-считалка)

Когда закончились воспоминания и ушли сновидения, пришло осознание. Я столько всего поняла за короткий срок!

Я поняла, что мама всю мою жизнь разговаривает со мной крючками. В каждой фразе, в каждой беседе обязательно присутствует крючок – и, если я немного взволнована, устала или нервничаю, я отреагирую. Тогда она получит от меня немного эмоционального всплеска, а мне в ответ сможет влить немного вины, которую я переварю. Может быть она так избавляется от своей вины?