Бегство

— А клоню я к тому, что в основу НСБ заложены два основных принципа, ― Гвардии сержант Лепс не стал долго интриговать слушателей. ― Первый ― интересы страны превыше интересов и самих жизней простых граждан. Второй ― достижение результата требуется любой… Подчеркиваю! Любой ценой! ― Дойдя до этого места, Бульдог скривился будто от напряга, будто боролся с самим собой. ― Вообще-то правильные принципы, полезные родному государству. От них основной массе населения одна только польза и процветание, разумеется, кроме тех «счастливчиков», которые ради всеобщего блага попадут под раздачу.

— Это вы только что на меня намекнули? ― Корн исподлобья поглядел на командира.

— На тебя, чтоб мне сдохнуть, на кого же еще! ― гоготнул сержант. ― Ты чё еще не вкурил? Сдал тебя твой Хмурый, с потрохами сдал! Причем, сукин сын, грамотно так все обтяпал, как раз в духе «конторы». Выдворил тебя дурака куда подальше, чтобы не дай бог никто из жестянщиков не вступился, чтобы все прошло на нейтральной территории, тихо, без шума и пыли. Ахмед глотнет свежей кровушки, поддержит свой авторитет атамана, чем и останется весьма доволен. Дальше со спокойной душой отправится жрать самогонку и трахать свой гарем, а может даже возьмет новую телку на освободившееся вакантное место. В то же самое время мирный клан инженеров и конструкторов останется в стороне, его даже не взбудоражит известие о твоей безвременной кончине, потому что никто и никогда об этом не узнает.

— А зачем тогда этот самый Хмурый дал ему контакт с нашим полковником? ― посреди вдруг наступившей тишины голос Соломы прозвучал, словно воронье карканье.

— Хрен его знает, ― Лепс пожал плечами. ― Может, для успокоения души и совести. Типа сделал для пацана все, что мог, а дальше… А дальше это уже не ко мне. Дальше как карта ляжет.

Все то время, пока Бульдог говорил, Сергей сидел угрюмо уткнув взгляд в рифленые металлические плиты пола. Он вспоминал свой последний день в поселке жестянщиков и тот разговор с Хмурым, который у них состоялся в его доме. Неужто уже тогда гребанный НСБ-шник замыслил свое подлое дело? А может некие события произошли уже гораздо позже, скажем, когда Корн, цепенея от холода, плыл через Ильмень? И вот именно эти самые события как раз и вынудили старосту заключить сделку с хозяевами. А может так вышло, что самого Хмурого захватили в плен, и он выдал тайну Сергея вовсе не по своей доброй воли, а под пытками или даже под воздействием «коктейля правды»?

От этой мысли у бывшего жестянщика сразу отлегло от сердца, в нем вновь стала возрождаться вера в свой клан и населяющих его неподкупных, благородных, честных людей. Однако это облегчение продлилось всего несколько секунд, по истечении которых Корн вспомнил о «Бронехаммере», о том самом внедорожнике, что поджидал его на подходе к транспортному коридору М-10. Помнится, Вика говорила, что хозяева загребли ее вечером, после чего бедолаге пришлось ублажать их всю ночь. Ключевым словом здесь являлось ― «вечером»! Оно означало, что Ахмед отправил своих головорезов на перехват беглеца еще до того, как тот покинул клан. Сергей хорошо помнил: на тот момент ничего такого… экстраординарного еще не стряслось, и Хмурый был на месте, жив и здоров. Незадолго до того, как отправиться к озеру, Корн видел его своими собственными глазами.

Черт! Черт! Черт! Сергей даже застонал от внутренней, сдавливающей сердце боли. Выходит, все-таки Бульдог оказался прав! Его действительно отдали на заклание, будто какого-то жалкого безмозглого жертвенного барана!

— Чего скис, парень?! ― окрик гвардии сержанта в сочетании с довольно ощутимым тычком в плечо заставил Сергея очнуться и поднять глаза. ― Не ты первый и не ты последний. Иногда сотни или даже тысячи шли под нож ради общественного блага. А чего, нормальная практика!

— Нормальная практика… ― Сергей задумчиво и в то же время горько повторил слова старого сержанта. ― Ну и как теперь дальше жить, если знаешь, что тебя в любой момент продадут ни за грош? Кому и чему верить?

— Жить надо в любом случае, раз уж угораздило на свет народиться, ― осклабился Бульдог. ― А верить? Вот всем им… ― сержант указал взглядом на занятых своими делами бойцов. ― Им можешь верить смело и беззаговорочно. Бабы тебя рано или поздно разлюбят; друзья-приятели предадут, лишь только встанет выбор «ты» или «они»; держава ― наплюет, сдаст и подставит во имя каких-то там высших интересов. Но в этом мире существует одна штука, которая не согнется, не проржавеет, не протухнет и зовется она ― солдатское братство. И вот кроме него я больше ни во что не верю. Именно поэтому я сейчас здесь.

Бульдог произнес последнюю фразу и как-то воровато зыркнул по сторонам, будто искал тех, кто с ним не согласится или даже хуже того упрекнет во лжи. Как и следовало ожидать, таких в казарме не отыскалось. Правда, Виккерс саркастически хмыкнул, а Солома состроил какую-то очень гаденькую ухмылочку.

— Ну, ладно, хрен с вами… ― Лепс пошел на попятную. ― Пусть имеется еще она причина… Но скрепленное кровью братство это все же по-настоящему сильная штука.