Бегство

— Пошел на хрен, урод! ― злобно прошипел юный новгородец и попытался рвануться, нанести удар головой в том направлении, откуда прозвучал этот ненавистный голос.

Разумеется, Корн прекрасно понимал, что у него практически нет шансов, что он не дотянется. Капроновые хомуты, надежно стягивающие руки и ноги, можно было только разрезать, но никак не разорвать. И все же он сделал это. Юноше вдруг очень захотелось представить, как этот предавший честь офицера ублюдок шарахнется в сторону, словно от броска пойманной, посаженной в мешок, но от этого не ставшей менее ядовитой змеи.

К сожалению, никакого движения, никакого топота и шарканья ног, подтверждающего позорное бегство капитана, не последовало. Вместо этого Сергей услышал отвратное реготание как минимум дюжины глоток, которое всего через пару секунд оборвал короткий приказ:

— А ну, мужики, врежьте ему как следует. Может, поумнеет.

Распоряжение старшего было исполнено незамедлительно, причем с превеликим рвением и удовольствием. Корн получил несколько ударов в корпус, после каждого из которых юношу практически подбрасывало вместе со стулом, к которому он был примотан. Судя по разноголосому сопению, новгородца охаживали сразу несколько здоровяков, каждый из которых стремился продемонстрировать максимум из того, на что был способен.

Во время экзекуции из груди Сергея то и дело вырывались хрипы и стоны, но он тут же плотно сжимал зубы, словно пытаясь любой ценой удержать их внутри себя. Причиной тому было вовсе не желание продемонстрировать врагам свою стойкость и непреклонность, просто юноша прекрасно понимал, что каждый следующий удар мог прилететь уже в голову, в лицо. И вот тогда разинутый рот вовсе не поспособствует сохранности его зубов, да и самой челюсти тоже.

Однако, как говорится, бог миловал. Властная команда «Отставить!» поступила до того, как юному охотнику успели расквасить рожу, и что гораздо важнее, до того как мучители нащупали его слабое место ― все еще не до конца зажившее левое плечо.

— Ну что, недоумок, понял, чего стоит твоя гребанная жизнь? Будешь говорить?! ― голос подал вовсе не капитан, а тот самый человек, что и начинал допрос.

— Ч-чего вы от меня х-хотите? ― прохрипел Корн, с трудом пропихивая в себя глоток ставшего твердым и колючим будто камень воздуха.

— Откровенности. Правды. Тебя, кажется, ясно спросили, как обошел все посты и свалил из города?

— Взял и ушел. Ногами по дороге. И никаких постов я не видел. ― Корн сжался в предвкушении нового удара. А как же иначе? За упрямство непременно придется платить.

— Ах ты…! ― сквозь мешок стало видно, как над Сергеем нависла массивная тень.

— Сержант! ― окрик капитана остановил кулак, готовый обрушиться на голову новгородца. ― Черт с ним! Как ушел, не столь важно, главное ― это информация об их клане.

Что?! О клане?! У Корна гулко екнуло сердце. Разболтай он маршрут своего побега, и в передрягу могли угодить еще несколько смельчаков, но клан… Выдать секреты жестянщиков значило поставить под удар, а может даже обречь на смерть полторы тысячи человек: женщин, детей, стариков, в том числе дядю Женю ― последнего близкого ему человека.

— Сколько боеспособных мужчин в твоей гребанной общине? Чем они вооружены? ― свирепый рев того, кого назвали сержантом, почти оглушил Сергея.

— Откуда мне знать, ― поспешил соврать юноша.

— Ты бывал на общих сходах, ты видел их всех, ты не можешь не знать! Так говори! Сколько!

— Я не знаю, я не ходил на сборы, я никого не видел, ― Корн включил дурака, хотя прекрасно понимал, что ему не поверят.

— Ах ты, гаденышь, опять за свое! ― не на шутку рассвирепел сержант.

— Понятно… ― задумчиво протянул капитан. ― Значит упрямец. Что ж, тогда тащите сюда канистру.

Странный приказ прозвучал как-то уж совсем скучно и буднично, отчего у Сергея по спине побежали крупные мурашки. Канистру? Какую канистру? Для чего канистру? С чем канистру?!

Не успел новгородец совладать с первым страхом, как к нему тут же добавился второй. Юношу схватили и, особо не церемонясь, вместе со стулом опрокинули на спину.

Ощущение совершенно беспомощного падения, да еще спиной вниз, впрыснуло в кровь лошадиную дозу адреналина, заставило сжаться в ожидании чудовищного фатального удара. Вот сейчас… всего через какое-то мгновение Корн со всего маху впечатается затылком о бетонный пол, после чего его мозги прийдется сгребать здоровенным промышленным влагопоглотителем. Или нет, откуда здесь влагопоглотитель? Скорее всего, в дело пойдет обычная ржавая лопата.

Все это пронеслось в голове новгородца за какую-то секунду, а затем… Затем действительно был удар, вернее, не совсем удар… скорее толчок, в результате которого юноша оказался лежащим на спинке стула с задранными кверху ногами. То что он уцелел, показалось настоящим чудом и даже не чувствовалось боли в стянутых за спиной и основательно садненных о бетон руках. В мозгу, словно белка в колесе, вертелась всего одна единственная мысль: «Я живой! Я живой! Я живой!».