Бегство

Однако ликование жестянщика длилось совсем недолго. Корн еще жадно и судорожно хватал ртом воздух, пытаясь сжечь кипящий в венах адреналин, а чьи-то сильные руки уже вдавливали его в пол, одновременно с этим стараясь посильней запрокинуть голову.

Ожидать от этих «горячих объятий» чего-либо хорошего, конечно же, не приходилось, и Сергей стал вырываться. Собственно говоря, вырываться ― это громко сказано. Попробуй вырвись, когда связан по рукам и ногам, да еще вдобавок к этому сверху на тебе сидят два здоровенных жлоба. Нет, здесь можно лишь биться в исступлении и бессилии, как это делает увязшая в паутине муха.

Неожиданно до слуха Сергея донесся отчетливо различимый плеск. Он услышал его еще до того, как первые тяжелые капли забарабанили по поверхности ткани, до того как ледяная влага просочилась в его, стиснутый до размеров мешка, крохотный темный мирок.

Они льют воду! Они хотят, чтобы я начал захлебываться! Понимание новой опасности яркой молнией пронзило мозг. В памяти завертелись сцены из каких-то старых кинофильмов, в которых людей вот точно так же истязали при помощи накинутой на лицо мокрой тряпки.

Инстинктивно юноша зажмурился, плотно стиснул губы и затаил дыхание. Только бы не нахлебаться! Стараясь противостоять неистовому приступу паники, жестянщик принялся вспоминать, что может не дышать больше минуты, что проверял это. Они с Гансом как-то соревновались на озере. Ганс продержался под водой почти две минуты, Сергей чуток поменьше. Черт с ним, пусть, учитывая обстоятельства, сейчас он сумеет задержать дыхание всего на минуту, но и это тоже кое-что. Это же целая минута!

Понимание того, что ему дана небольшая отсрочка, да еще невероятное усилие воли позволили новгородцу взять себя в руки… ну, или почти взять. Нутром чувствуя каждую безвозвратно потерянную секунду, Корн принялся лихорадочно искать выход. И вот тут… О ужас! Юноша понял, что начинает задыхаться. Подтверждением тому, что это не какая-то там галлюцинация, а реальное удушье стал мерзкий пульсирующий писк в его мозгу, поверх которого механический, невесть откуда взявшийся голос принялся с настойчивостью метронома повторять одну и ту же фразу: «Внимание! Резкая потеря кислорода. Активное окисление с адреналином. Опасно! Опасно! Опасно!»

Черт, это же PIP! Сигнал типа SOS! Сергей почему-то совершенно точно знал, кто именно бубнит у него в мозгу. Всех обладателей PIP предупреждают о возможности такого сигнала, но, слава богу, далеко не всем в течение жизни так «подфартит», чтобы его услышать. И вот он ― Сергей Корн оказался как раз в числе таких «счастливчиков». Имплант начинал говорить со своим носителем только в крайнем случае, когда организм последнего уже находился практически на краю гибели. Это походило на злую шутку создателей PIPа. Электронный чип, словно издеваясь, сообщал человеку причину его близкой смерти. В случае Сергея это была лошадиная доза адреналина, которая буквально кипела в венах. Именно она за считанные секунды сжигала весь запас кислорода, который при обычных обстоятельствах мог позволить продержаться ту самую драгоценную минуту, на которую молодой новгородец так рассчитывал.

Легкие начинали гореть, и одновременно с этим откуда-то снизу, из области живота стал подкатывать огромный плотный упругий ком. Этот безжалостный поршень грозил раздавить, разворотить Сергею всю грудь. Победить его, впихнуть назад могло лишь одно ― такой же гигантский глоток чистого живительного воздуха. Объятый паникой и страхом юноша был уже готов вдохнуть всей грудью, когда память вдруг выкинула странный фортель и воскресила старое, поблекшее от времени воспоминание. Они еще совсем мальчишки. Сидят на пляже. Все тот же эрудированный и находчивый Ганс комментирует какой-то старый кинофильм, в котором узника вот точно так же пытают водой. Ганс ухмыляется и уверяет, что с ним такой фокус вообще не сработает, что он точно знает как поступить. Все проще простого: подогнуть нижнюю губу, поглубже запихнуть ее под верхнюю и преспокойно втягивать воздух сквозь небольшую щель. А вода…? При таком способе она черта с два затечет в рот!

Как утопающий цепляется за соломинку, так и Корн уцепился за совет друга, и ему было глубоко наплевать, что тогда трепотня Ганса так и осталась без всяких доказательств. Сейчас главное было дышать. Любым доступным способом. Просто дышать! Это нехитрое желание теперь стало единственной целью, единственным смыслом его жизни.

Сергей в точности выполнил рекомендации друга. Затем робкий, осторожный вдох и… Ничего! Ничего, кроме еще большего страха. Вернее страх это было мягко сказано, юноша испытал настоящий животный ужас. Воздуха не было. Всезнайка Ганс не учел, что помимо самой воды существует другая проблема, которая именуется ― мокрый мешок. Обильно пропитанная влагой ткань плотно прилипает к лицу и глухой непробиваемой стеной отгораживает узника от живительной атмосферы. Вот тогда-то у человека действительно не остается шансов.