Бегство из рая. Сборник рассказов

Ким. Я понял. Это они заплатили вам, чтобы вы держали меня тут, а они беспрепятственно распространяли свою чушь. Станиславский говорил, что надо любить искусство в себе, а не себя в искусстве. Так вот такие люди любят только себя в искусстве, распространяют только свой эгоизм в высокую сферу, а всем остальным, они хотят закрыть рот, ибо иначе люди увидят их пустоту и отвернутся от них. Чиновники поддерживают мнение этих бездарей, потому что своего мнения у них быть не может, так как полные профаны в этом деле.

Полина. Почему вы так думаете?

Ким. Они не могут отличить Гегеля от Гоголя, Бабеля от Бебеля, путают Ахметова с Ахметовой. Стыдно с такими наработками идти в Европу и Америку. Надо создавать пространственные образы, независимые от автора.

Полина. Вы сделаете это, напишите объемное реалистическое произведения, но надо потерпеть, подлечится, а потом.

Ким. А когда будет это потом?

Полина. Тут я не могу вам сказать, сколько уйдет время, наберитесь терпения.

Ким. Вот так все мне говорят, наберитесь терпения, дождитесь лучших времен, пока наступит лучшие времена, тогда можно будет и говорить о печатании ваших книг, о постановке ваших спектаклей. Но никто не говорит, когда придут эти блаженные времена. А я не могу ждать. Вы слышите…

Полина. Что мне слышать?

Ким. Как летят секунды, проходят минуты и часы, которые приближают некоторое время икс и мне надо вложиться в это отведенное время, создать что-то стоящее в литературе, вместо той горы макулатуры, которые заполняют наши магазины, киоски, библиотеки. А вы поддерживаете этих неучей, тем самым, лишая нашу страну духовного наследства.

Полина. Хорошо, подадите на меня в суд. Только не знаю, есть ли такая статья в криминальном кодексе за то, что я лечу людей от навязчивых идей.

Полина. Это не так просто.

Ким. Вот вы слышали, почувствовали ситуацию момента?

Полина. Что я должна почувствовать?

Ким. Как сейчас бездарно улетели в бесконечность мои десять минут, шестьсот секунд, которые я использовал бы для создания нового произведения. Я не могу быть таким транжирой своего времени и таланта. Кому много дано, с того много и спросится. Вы знаете, что мне снится один и тот же сон.

Полина. Причем здесь сон.

Ким. Не знаю, при чем здесь сон. Это вы специалисты должны разъяснить по Фрейду.

Полина. Но я же не вижу ваших снов.

Ким. Мне снится всегда один и тот же сон.

Полина. Расскажите, а мы сделаем выводы. Посоветуем, как вам быть дальше.

Ким. Ко мне ночью приходит Гоголь.

Полина. Какой еще Гоголь?

Ким. Тот самый. Николай Васильевич, который "Ревизора" написал.

Полина. Почему вы уверены, что это тот самый Гоголь?

Ким. Потому что у него длинный нос и волосы, длинные прямо на плечи ему ложатся.

Полина. И что он делает?

Ким. Ничего не делает. Вот сядет напротив меня и смотрит на меня, как на икону, а я сижу за столом.

Полина. Ну, и пусть смотрит.

Ким. Я не могу терпеть, когда он смотрит. Меня какие-то угрызения грызут, которые не дают мне спокойно спать.

Полина. Перевернулись на другую сторону и спите дальше себе спокойно.

Ким. Да, я кручусь, как юла, но он не исчезает, словно, упреки мне делает.

Полина. Какие еще упреки.

Ким. Почему плохо пишите? – спрашивал он таким трескучим голосом, – Почему не создаете новых шедевров, которым бы мир аплодировал? Почему дрянь разную на сцене театра показываете? Но я-то причем, если меня на сцену не допускают чиновники.

Полина. Действительно. Я здесь причем?

Ким. Но вы являетесь оружием в руках чиновников, которым не выгодно поддерживать таланты.

Полина. Хватит, нести всякую чушь!

Ким. Неизвестно только кто несет чушь. У меня есть небольшой стих о вас. Есть врачи, которые все знают, но ничего не умеют – это терапевты. Есть врачи, которые ничего не знают, но все умеют – это хирурги. Есть врачи, которые ничего не знают, и ничего не умеют – это психиатры.

Полина. Напрасно вы так говорите. Я могу, и рассердится, тогда вам будет плохо.

Ким. Зачем вы так говорите? Я ведь вижу, что вы хороший человек и внутренне желаете мне добра, а вы нехорошие мне слова такие говорите, что я параноик, псих, шизофреник, что у меня внутренний разлад с собой происходит, который приведет меня к самоубийству. Когда я впервые встретил вас, то подумал, что вы мой ангел-спаситель, насколько сладчайший был голос у вас и доброжелательно вы ко мне относились.

Полина. Я действительно желаю вам добра.

Ким. Если вы желаете мне добра, то выпишите меня с больницы.

Полина. При всем желании я не могу так сделать.

Ким. Тогда я сам ухожу.

Полина. Вы выйдете, тогда, когда пройдете курс лечения. Только не волнуйтесь. Сейчас вам сделают укол сульфозина, для того, чтобы стабилизировать ваше психическое состояние.

Ким. Я не хочу принимать ниаких уколов.

Полина. Придется.

Ким. До свиданья.

Полина. Не спешите.

(Он идет на выход, но Полина нажимает кнопку звонка и в дверях появляются два санитара, которые пытаются остановить Кима, но он сопротивляются долгое время, в конце концов, они надевают смирительную рубаху). Санитаров играют режиссер и депутат из первого действия.

Сцена 2