Бегство охотника

— Откуда мне, черт подери, знать? — прохрипел Рамон пересохшим горлом. — Что это, твою мать, такое? — Он как мог выпрямился и свирепо уставился на инопланетянина.

— Ты обладаешь ретехуу, — повторил инопланетянин, только на сей раз это прозвучало не вопросом, а утверждением. Он сделал быстрый шаг вперед, и Рамон дернулся, вдруг испугавшись того, что его мольбы о смерти сейчас и удовлетворят. Однако вместо этого Маннек освободил его.

Поначалу он совершенно не чувствовал ни рук, ни ног, словно вместо них торчали сухие деревяшки. Чувства возвращались постепенно, и не самые приятные: руки и ноги жгло как от мороза. Рамон стоически терпел боль, не издавая ни звука, но Маннек, должно быть, заметил и правильно интерпретировал внезапную бледность его кожи, поскольку наклонился и принялся массировать Рамону конечности. Рамон поежился от его прикосновений: снова припомнилась змеиная кожа, сухая, жесткая, теплая. Однако пальцы инопланетянина оказались неожиданно осторожными и ловкими; к затекшим мышцам постепенно возвращалась жизнь, и Рамон обнаружил, что физический контакт с инопланетянином вызывает у него меньше отвращения, чем он предполагал. В конце концов, это унимало боль — спасибо и на том.

— У твоих конечностей неэффективно расположенные сочленения, — заметил Маннек. — Мне бы такая поза не доставила неудобства. — Он завернул руки за спину, потом — под неестественным углом вперед, наглядно иллюстрируя свои слова. Закрыв глаза, Рамон почти мог бы поверить в то, что слушает обычного человека. Маннек говорил по-испански гораздо свободнее того инопланетянина в яме, да и голос его куда меньше напоминал машинную речь. Впрочем, открой Рамон после этого глаза — он снова увидел бы в нескольких дюймах от себя это жуткое неземное лицо, и его, возможно, снова стошнило бы, и уж в любом случае ему пришлось бы заново свыкаться с тем фактом, что он беседует с чудищем.

— Теперь вставай, — сказал Маннек. Он помог Рамону подняться и придерживал его, пока тот, морщась и хромая, прошелся полукругом по поляне, разминая ноги — со стороны это, должно быть, напоминало какой-то дикий ритуальный танец. В конце концов он смог-таки стоять без посторонней помощи, хотя ноги ныли и подкашивались от напряжения.

— Мы потеряли много времени, — произнес Маннек. — Все это время мы могли бы посвятить осуществлению нашего предназначения. — Рамону почти послышался вздох. — Мне не приходилось прежде исполнять подобных функций. Я не догадывался, что ты обладаешь ретехуу, поэтому не принимал в расчет этого фактора. Теперь нам придется из-за этого задерживаться.

До Рамона вдруг дошло, что такое это «ретехуу». Пожалуй, он больше удивился, чем разозлился.

— Ты что, не понял, что я разумен? Ты же видел, как я говорил с той белой тварью в яме!

— Мы присутствовали, но я не был еще интегрирован, — просто ответил Маннек. Больше он ничего объяснять не стал, и Рамону пришлось удовлетвориться этим. — Теперь, когда это произошло, я буду наблюдать за тобой внимательнее. Ты можешь демонстрировать ограничения человеческого течения. Чем больше информации мы получим, тем легче будет предсказать путь человека. — Маннек махнул рукой в сторону долины. — В последний раз его замечали здесь, — произнес он. Голос у него был низкий, гулкий. Рамону послышалось в нем нечто, похожее на сожаление. — Мы начнем здесь.

Рамон огляделся по сторонам. Ну да, совсем рядом виднелись свидетельства того, что кто-то здесь ночевал. Крошечный, едва способный вместить человека шалаш из связанных полосками коры веток. Обложенное камнями кострище с заостренной палкой, на конце которой наверняка что-то обжаривали. Тот, за кем послали в погоню Рамона, явно обладал навыками выживания с минимумом подручных средств. Что ж, тем лучше для него.

Маннек молча стоял у своего летающего ящика; толстый, мясистый шнур сахаила вырастал из его запястья. Рамон выжидающе смотрел на него, не зная, какую стратегию тот выберет. Однако инопланетянин не предпринимал ничего. Последовало несколько минут неловкого молчания, потом Рамон прокашлялся.

— Эй, чудище. Ну вот мы здесь, и чего ты от меня ожидаешь, а?

— Ты человек, — отозвался Маннек. — Веди себя так, как вел бы себя он.

— У него с собой одежда и снаряжение, и он не посажен на поводок, — возразил Рамон.

— Поначалу совпадение будет относительным, — согласился Маннек. — Это ожидаемо. Ты не будешь наказан за это. Твои потребности приведут тебя в соответствующую струю. Этого достаточно.

— Кстати о потребностях… и струе, — хмыкнул Рамон, — мне нужно отлить.

— Можно и так, — сказал Маннек. — Начни с осуществления отлива.

Рамон невольно улыбнулся.

— Тогда постой здесь, пока я буду осуществлять отлив.

— Я буду наблюдать, — возразил Маннек.

— Ты хочешь смотреть, как я буду отливать?

— Мы собираемся изучать лимиты, определяющие возможные пути течения человека. Если этот процесс является неотъемлемой потребностью его существа, я пойму это.

Рамон пожал плечами.