Бегство от свободы

То, в какой степени средний гражданин Америки полон чувств страха и собственной незначительности, находит яркое выражение в популярности мультфильмов о Микки Маусе. Они всегда имеют единственную тему, хоть и в разных вариантах: кого-то маленького преследует и угрожает ему нечто чрезвычайно сильное, готовое убить или проглотить малыша. Малыш убегает, и со временем ему удается скрыться или даже причинить вред врагу. Люди не стали бы до бесконечности смотреть на вариации одной-единственной темы, если бы сюжет не касался чего-то очень близкого их собственной эмоциональной жизни. Очевидно, что малыш, которому угрожает могущественная враждебная сила, – это сам зритель; переживания Микки Мауса – то, что чувствует он сам, мышонок – тот, с кем зритель может идентифицировать себя. Однако не будь у мультфильмов счастливого конца, они не имели бы такой постоянной привлекательности. Дело в том, что зритель переживает собственные страхи и ощущение ничтожности, а в конце получает успокоительное заверение в том, что все будет хорошо, он спасется и даже победит сильного противника. Только – и это значимая и печальная сторона «хэппи энда» – спасение заключается по большей части в способности малыша убегать и в непредвиденных случайностях, не позволяющих чудовищу поймать беглеца.

Положение, в котором в наше время оказывается индивид, предсказывали прозорливые мыслители в XIX веке. Кьеркегор описывает беспомощного человека, разрываемого на части мучительными сомнениями, исполненного чувства одиночества и собственной незначительности. Ницше предвидел приближающийся нигилизм, которому предстояло стать манифестом нацизма; он рисовал супермена как противоположность ничтожному, потерянному человеку, виденному им в действительности. Тема бессилия человека нашла точное выражение в работах Кафки. В «Замке» он описывает человека, который хочет войти в контакт с таинственными обитателями замка, ожидая от них, что те скажут ему, что́ делать и как найти свое место в мире. Вся жизнь героя состоит из отчаянных попыток встретиться с ними, но это ему так и не удается; человек остается в одиночестве и с ощущением полной тщетности усилий и беспомощности.

Чувство изоляции и бессилия прекрасно показаны в следующем отрывке из дневника Жюльена Грина: «Я знал, что по сравнению со вселенной мы мало что значим. Я знал, что мы – ничто; однако быть таким неизмеримым ничто казалось каким-то образом одновременно подавляющим и обнадеживающим. Эти цифры, эти измерения за пределами человеческой мысли совершенно ошеломляли. Существует ли что-то, за что мы могли бы ухватиться? В этом хаосе иллюзий, куда мы брошены вниз головой, есть единственная истинная вещь, и это – любовь. Все остальное – пустота. Мы глядим в огромную темную пропасть. И мы боимся».

Впрочем, это чувство личной изолированности и бессилия, как оно было выражено этими писателями и как оно испытывается многими так называемыми невротиками, – нечто, не осознаваемое средним нормальным человеком. Оно для этого слишком пугающее. Оно прикрыто ежедневной рутиной обычных дел, той надежностью и одобрением, которые он находит в своих частных или общественных связях, в успехе бизнеса, в многочисленных отвлечениях – «развлечениях», «общении», «путешествиях». Однако свист в темноте не приносит света. Одиночество, страх, растерянность остаются; человек не может бесконечно терпеть их. Люди не могут продолжать нести бремя «свободы от»; они должны обратиться в бегство от свободы вообще, если им недоступен прогресс от негативной к позитивной свободе. Основные для общества пути бегства в наши дни – это подчинение лидеру, как это произошло в фашистских государствах, и принудительный конформизм, преобладающий в нашей собственной демократии. Прежде чем перейти к этим двум социально заданным путям бегства, я должен попросить читателя последовать за мной в обсуждение тонкостей психологических механизмов бегства. С некоторыми из этих механизмов мы уже имели дело в предыдущих главах; однако чтобы полностью понять психологическую значимость фашизма и превращение человека в автомат в современной демократии, нужно понять психологические феномены не только в общем, но и во всех деталях и конкретности их действия. Это может показаться отступлением от темы, но на самом деле такова необходимая часть всего нашего обсуждения. Как невозможно должным образом понять психологические проблемы без знания их социальных и культурных основ, так невозможно и понять общественные феномены без понимания лежащих в их основе психологических механизмов. Следующая глава представляет собой попытку анализа этих механизмов с целью показать, что происходит с индивидом, и как ради того, чтобы избавиться от одиночества и бессилия, мы готовы пожертвовать своей личностью, или подчинившись новым формам власти, или принудительно следуя общепринятым правилам.

V. Механизмы бегства