Бегство от свободы

По очевидным причинам садистские наклонности обычно меньше осознаются и в большей мере рационализируются, чем социально более безобидные мазохистские тенденции. Часто они бывают полностью скрыты за формированием реакции сверх-добродетели или сверх-заботы о других. Среди наиболее часто встречающихся рационализаций встречаются такие: «Я управляю тобой, потому что знаю, что для тебя лучше всего, и ты в собственных интересах должен слушаться меня без возражений» или «Я так хорош и уникален, что имею право ожидать от других людей, чтобы они стали зависимы от меня». Рационализация, часто прикрывающая эксплуататорские наклонности, такова: «Я столько сделал для тебя, что теперь мне причитается от тебя то, чего я хочу». Более агрессивная форма садистского импульса чаще всего прикрывается рационализациями двух видов: «Другие причинили мне столько вреда, что мое желание причинить вред им – всего лишь воздаяние» или «Нанося удар первым, я защищаю себя или моих друзей от опасности понести урон».

Существует один фактор в отношении садиста к объекту проявления его садистских наклонностей, который часто игнорируется, а потому заслуживает специального внимания: зависимость садиста от объекта.

Если зависимость индивида с мазохистскими наклонностями очевидна, то наши ожидания в отношении садиста прямо противоположны: он представляется таким сильным и властным, а объект его садизма таким слабым и покорным, что трудно думать о сильном члене этой пары как зависящем от того, кем он управляет. И тем не менее внимательный анализ показывает, что это так и есть. Садисту необходим человек, над которым он мог бы властвовать, необходим очень сильно, поскольку его ощущение силы базируется на том факте, что он кому-то приходится господином. Зависимость может совершенно не осознаваться. Так, например, мужчина может обращаться со своей женой совершенно по-садистски, постоянно твердить ей, что она может убираться в любой момент и он будет этому только рад. Часто женщина оказывается настолько раздавленной, что не смеет и пытаться уйти, так что супруги по-прежнему будут верить в то, что сказанное садистом верно. Однако если женщина набирается смелости и заявляет, что оставляет мужа, происходит нечто неожиданное для них обоих: мужчина впадает в отчаяние, ломается и умоляет жену не бросать его, говорит, что не может без нее жить, объясняется в горячей любви и т. д. Обычно женщина, которая и так боится утвердить себя, бывает готова поверить мужу, меняет свое решение и остается. С этого момента игра начинается заново. Супруг возвращается к прежнему поведению, жене делается все труднее оставаться с ним, она снова взрывается, муж снова ломается, она остается – и так далее много раз.

Существуют тысячи и тысячи семей и других личных союзов, в которых такой цикл повторяется снова и снова; заколдованный круг никогда не разрывается. Лгал ли муж, говоря жене, что так любит ее, что жить без нее не может? Что касается любви, тут все зависит от того, что понимается под любовью. Что же в отношении его утверждения, что он жить не может без нее, то – конечно, не в буквальном смысле – оно совершенно правдиво. Он не может жить без нее – или по крайней мере без кого-то, кого он считает бессильным орудием в своих руках. Хотя в подобном случае чувство любви появляется только при угрозе разрыва, в других случаях садист подчеркнуто «любит» тех, кто в его власти. Касается ли это его жены, ребенка, помощника, официанта или нищего на улице, там присутствует «любовь» и даже благодарность к этим объектам доминирования. Человек может думать, что желает управлять их жизнями потому, что так сильно их любит. Он действительно «любит» их, потому что властвует над ними. Он подкупает их материальными благами, лестью, заверениями в любви, проявлениями остроумия и блестящего ума или демонстрацией заботы. Он может дать им все – все, за исключением одного: права на свободу и независимость. Такая комбинация особенно часто наблюдается в отношениях родителей и детей. Там отношение доминирования – права собственности – часто прикрывается тем, что выглядит «естественной» заботой или стремлением защитить ребенка. Ребенок оказывается в золотой клетке, он может получить все при условии, что не пожелает покинуть клетку. Результатом этого часто оказывается глубокий страх ребенка, когда он вырастет, перед любовью; «любовь» для него означает ловушку, препятствие в его стремлении к свободе.