Бегство от свободы

Для многих наблюдателей садизм кажется меньшей загадкой, чем мазохизм. Желание причинять страдания или властвовать над другими представляется если и не обязательно «добром», но чем-то вполне естественным. Гоббс полагал «общей наклонностью всего человечества» существование «постоянного и неусыпного желания власти, которое исчезает только со смертью». Для него жажда власти была не дьявольским искушением, а совершенно рациональным результатом стремления человека к удовольствиям и безопасности. От Гоббса до Гитлера, который видел в стремлении к доминированию логический результат биологически обусловленной борьбы за выживание сильнейшего, страсть к власти объяснялась как часть человеческой природы, не нуждающаяся ни в каком объяснении за пределами очевидного. А вот мазохистские тенденции, направленные против собственного «я», представляются загадкой. Как можно понять тот факт, что человек не только хочет принизить себя, ослабить и причинить себе страдания, но и получает от этого удовольствие? Разве феномен мазохизма не противоречит всем нашим представлениям о психике человека, ее стремлению к удовольствиям и самосохранению? Как можно объяснить то, что для некоторых людей привлекательны боль и страдания, которых все мы всеми силами стараемся избежать?

Существует, впрочем, феномен, свидетельствующий о том, что страдание и слабость могут быть целью человека: это мазохистское извращение. Обнаруживается, что люди совершенно сознательно желают страдать так или иначе и получать от этого удовольствие. При мазохистском извращении индивид испытывает сексуальное возбуждение, чувствуя боль, которую ему причиняет другой человек. Однако это не единственная форма садистского извращения. Часто человек стремится не к страданию от боли как таковой, а к возбуждению и удовлетворению, вызываемым тем, что его физически связывают, заставляют чувствовать беспомощность и слабость. Часто желаемым при мазохистском извращении является всего лишь ощущение «моральной» слабости – с мазохистом нужно говорить или обращаться, как с маленьким ребенком, или ругать его и всячески унижать. При садистском извращении обнаруживается, что удовлетворение достигается именно такими – соответствующими – способами: другому человеку причиняют физическую боль, связывают его веревками или цепями, унижают словами или действиями.

Мазохистское извращение с его осознанным и намеренным наслаждением от боли или унижения привлекло внимание психологов и писателей раньше, чем мазохистский характер (моральный мазохизм). Однако постепенно возникло понимание того, что описанные выше мазохистские тенденции родственны сексуальному извращению, и что оба типа мазохизма по сути один и тот же феномен.

Некоторые психологи заключили, что раз есть люди, которые хотят подчиняться и страдать, должен существовать «инстинкт», направленный именно на это. Социологи, как, например, Фиркандт, пришли к тому же заключению. Первым, кто попытался дать подробное теоретическое объяснение этого, был Фрейд. Он изначально полагал, что садо-мазохизм – по сути сексуальный феномен. Наблюдая садомазохистские действия маленьких детей, он предположил, что садо-мазохизм представляет собой «частичное побуждение», постоянно возникающее при развитии сексуального инстинкта. Он полагал, что садомазохистские тенденции у взрослых – следствие фиксации психосексуального развития человека на ранней стадии или позднейшей регрессии к ней. Позднее Фрейд все больше осознавал важность тех феноменов, которые он называл моральным мазохизмом, – тенденции страдать не физически, а психически. Он также подчеркивал тот факт, что мазохистские и садистские проявления всегда обнаруживаются совместно, несмотря на их кажущуюся противоположность. Впрочем, свое теоретическое объяснение феномена мазохизма Фрейд изменил. Считая, что существует биологически заданная тенденция к разрушению, направленная или против других, или против себя, Фрейд предположил, что мазохизм по сути есть продукт этого так называемого инстинкта смерти. Далее, он предположил, что инстинкт смерти, который нельзя наблюдать напрямую, соединяется с сексуальным инстинктом и таким образом проявляется – как мазохизм, если направлен на себя, и как садизм, если направлен на других. Фрейд заключил, что именно это соединение с сексуальным инстинктом предохраняет человека от опасного воздействия, которое оказал бы инстинкт смерти в чистом виде. Короче говоря, согласно Фрейду, перед человеком стоит выбор: или уничтожить себя, или уничтожить других, если ему не удастся соединить разрушительность с сексом. Эта теория радикально отличается от изначального взгляда Фрейда на садо-мазохизм. Там садо-мазохизм был исключительно сексуальным феноменом, но в более новой теории он по сути несексуален, а сексуальный фактор в нем есть только следствие соединения с инстинктом смерти.