Бегство от свободы

Вывод из этого для мазохизма таков: индивид движим невыносимым чувством одиночества и собственной незначительности. Он пытается преодолеть такое чувство, избавившись от себя (в психологическом, а не физиологическом смысле); его способ достичь этого – принижать себя, страдать, сделать себя совершенно незначительным. Однако боль и страдание – не то, чего он хочет; боль и страдание – цена за достижение цели, к которой его навязчиво тянет. Цена велика. Человек вынужден платить все больше и больше и, как пеон[9], только все больше залезает в долги, не получая того, за что платит: внутреннего мира и спокойствия.

Я говорил о мазохистском извращении, потому что оно со всей несомненностью доказывает, что к страданию можно стремиться. Впрочем, при мазохистском извращении, как и при моральном мазохизме страдание не является действительной целью: в обоих случаях оно лишь средство для ее достижения – забвения себя. Различие между извращением и мазохистскими чертами характера по сути заключается в следующем: при извращении тенденция к избавлению от собственной личности выражается посредством тела и связана с сексуальным чувством, в то время как при моральном мазохизме он захватывает человека целиком и стремится уничтожить все цели, к которым осознанно стремится эго. При извращении мазохистские побуждения более или менее ограничены физической сферой; более того, благодаря смешению с сексом они участвуют в снятии напряжения, имеющегося в сексуальной сфере, и тем самым приводят к некоторой прямой разрядке.

Уничтожение индивидуальности и попытка преодолеть этим невыносимое чувство бессилия – только одна сторона мазохистской склонности. Другая сторона – попытка стать частью большего и более сильного целого вне себя, погрузиться в него, сотрудничать с ним. Эта сила может быть человеком, организацией, Богом, нацией, совестью или психическим принуждением. Став частью силы, которая воспринимается как непоколебимо сильная, вечная и сияющая, человек разделяет ее силу и славу. Подчинив свою личность и отказавшись от всех связанных с ней силы и гордости, индивид утрачивает целостность как человек и жертвует свободой, но обретает новую безопасность и новую гордость благодаря причастности к той силе, в которую он погружается. Человек также выигрывает защиту против мучительных сомнений. Мазохист, каков бы ни был его господин, – внешний авторитет или интернализованный в виде совести или психического принуждения, освобождается от принятия решений, от окончательной ответственности за свою судьбу, а потому избавлен от сомнений – какое решение принять. Избавляется он и от сомнений в том, каков смысл его жизни или кто «он» есть. На эти вопросы ответ содержится в его отношениях с властью, к которой он обращается. Смысл его жизни и его собственная идентичность определяются тем великим целым, в которое он погружается.

Мазохистские узы принципиально отличаются от уз первичных. Последние существуют до того, как процесс индивидуализации достигает завершения. Человек все еще остается частью «его» естественного природного мира, он еще не вполне вышел из своего окружения. Первичные узы дают ему доподлинную безопасность и чувство принадлежности. Мазохистские узы – это бегство. Индивидуальная личность возникла, но не способна реализовать свою свободу; человек объят тревогой, сомнениями, чувством бессилия. «Я» пытается найти безопасность во «вторичных узах», как можно назвать узы мазохистские, но такая попытка никогда не оказывается успешной. Высвобождение личности не может быть обращено вспять; осознанно индивид может чувствовать себя в безопасности, как если бы он «принадлежал» общности, но в основе он остается бессильным атомом, страдающим от растворенности своего «я». Он сам и сила, к которой он льнет, никогда не становятся единым целым, исходный антагонизм сохраняется; возникает импульс, пусть и не совсем осознанный, преодоления мазохистской зависимости и высвобождения.

Что является сутью садистских побуждений? Этой сутью не является стремление причинить боль другому. Все формы садизма, которые мы наблюдаем, восходят к одному основополагающему импульсу: обладать полной властью над другим человеком, сделать его безвольным объектом своей воли, стать его абсолютным владыкой, его Богом, делать с ним все, что захочется. Унижение, порабощение – только средства для достижения этого; наиболее желанная цель – заставить человека страдать, потому что нет большей власти над другим человеком, чем причинить ему боль, заставить терпеть страдания того, кто не имеет возможности защититься. Удовольствие от полной власти над другим индивидом (или иным одушевленным объектом) есть самая суть внутреннего импульса садиста.