Бегство от свободы

Фрейд много лет почти не обращал внимания на феномен несексуальной агрессии; обсуждаемые нами тенденции в центр своей системы поставил Альфред Адлер, однако он рассматривал их не как садо-мазохизм, а как «комплекс неполноценности» и как «жажду власти». Адлер видит только рациональную сторону этих феноменов. Если мы говорим об иррациональной тенденции самоуничижения, он считает комплекс неполноценности адекватной реакцией на действительную неполноценность, такую как органические нарушения или общая беспомощность ребенка. И если мы рассматриваем жажду власти как выражение иррационального стремления управлять другими, Адлер видит в ней исключительно рациональное явление, функция которого – защищать человека от опасностей, проистекающих из неуверенности и чувства неполноценности. Здесь Адлер, как и всегда, не заглядывает дальше рациональных причин поведения человека; хотя он сделал ценный вклад в понимание тонкостей мотивации, он всегда остается на поверхности и никогда не заглядывает в глубины иррациональных импульсов, как это делал Фрейд.

В психоаналитической литературе взгляд, отличный от фрейдовского, высказывали Вильгельм Райх, Карен Хорни и я.

Хотя взгляды Райха основаны на оригинальной теории либидо Фрейда, он подчеркивает, что мазохист в первую очередь ищет удовольствия, а боль является побочным продуктом, а не целью как таковой. Хорни была первой, кто указал на фундаментальную роль мазохистских устремлений у невротической личности, дал полное и подробное описание мазохистских черт характера и обрисовал их теоретически как проявление всей структуры характера. В ее работах, как и в моих собственных, вместо взгляда на мазохистские черты характера как коренящиеся в сексуальном извращении, они понимаются как сексуальное выражение психических тенденций, порождаемых определенным типом структуры характера.

Теперь я подхожу к главному вопросу: что лежит в основе как мазохистского извращения, так и мазохистских черт характера? Более того, какова общая основа и мазохистских, и садистских устремлений?

Направление, в котором следует искать ответ, уже обозначено в начале этой главы. И мазохистские, и садистские побуждения помогают индивиду избежать невыносимого чувства одиночества и бессилия. Психоаналитические и другие эмпирические наблюдения за мазохистами дают многочисленные свидетельства (которые я не могу здесь привести, не выходя за пределы данной книги) того, что они полны страха перед одиночеством и своей незначительностью. Часто эти чувства не являются осознанными, часто бывают прикрыты компенсаторными представлениями о собственном величии и совершенстве. Впрочем, если проникнуть достаточно глубоко в динамику бессознательного такого человека, непременно обнаруживаются именно те чувства. Индивид оказывается «свободен» в отрицательном смысле, т. е. наедине с собой и в противостоянии с чужим, враждебным миром. В такой ситуации, по выразительным словам Достоевского в «Братьях Карамазовых», «нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается». Испуганный индивид ищет кого-то или что-то, чтобы привязать себя; ему невыносимо продолжать быть самим собой, и он отчаянно пытается избавиться от этого и снова почувствовать безопасность, отказавшись от этого бремени – себя.