Бегство в Египет. Петербургские повести

– Не буду я с тобой спорить, неинтересно. – Щелчков хлопнул Шкипидарова по руке, показывая, что спор окончен. – Может, нам уехать из города? – Он с надеждой посмотрел на меня. – У крёстного дача под Сестрорецком.

– А родителям что скажем, подумал? А в школе? – Я отмахнулся. – Нет, это не вариант.

Я вытащил на свет коробок. Звёзды на этикетке дрогнули, в иллюминаторе расцвела улыбка. Со времени происшествия на Покровке прошло уже часа полтора, а он всё грелся в моём кармане и не думал сбегать, как прежде.

Меня посетила мысль – дурацкая, но кто знает?

– Слушай! – сказал я вдруг. – Каждый раз, когда мы вляпываемся в какую-нибудь историю, почему-то появляется коробок. И всякий раз, когда он появляется, почему-то всё улаживается само собой.

– Не верю я в эти фокусы, – пробурчал Щелчков. – Ты ещё свечку перед иконой поставь, чтобы Боженька на голову этому Севастьянову кирпич сбросил.

– Религия – дурман для народа, – раздался неподалёку голос.

Мы выставили головы за борт. Рядом с кузовом стоял дядя Коля Ёжиков и сморщенной коричневой тряпочкой надраивал свой древний свисток. Сторожевая собака Вовка развалилась возле дяди-Колиных ног и лениво лизала левый дяди-Колин полуботинок.

Дядя Коля сощурился. Он увидел у меня коробок.

– Никак курите? – спросил дядя Коля, хмурясь. – Вы же мне всю базу спалите! Здесь бензин, горючие материалы, ветошь, смазка, дерево, только чиркни! Да меня ж начальство без соли съест, если тут хоть что-нибудь, да убудет. Даже эта вот ненужная тряпочка.

Дядя Коля расправил тряпочку, ту, которой драил свисток, и убрал её в нагрудный карман.

– Что вы, дядя Коля, – сказал Щелчков, – мы не курим, мы в коробок играем. На щелбаны. – И чтобы дядя Коля не сомневался, громко щёлкнул Шкипидарова в лоб.

Дядя Коля опять сощурился и задумчиво поскрёб подбородок.

– Ну-ка дай-ка, – сказал он мне.

Я послушно протянул ему коробок.

С полминуты он вертел его перед носом, думал.

– А ведь где-то, – наконец сказал дядя Коля Ёжиков, – мне такая картиночка попадалась. Ну не эта, может, похожая…

Он ещё раз изучил этикетку и вернул коробок мне. Потом уселся на подножку автомобиля и поведал нам такую историю.

– Жил когда-то в нашем районе один мудрила. Про него даже в газете писали… этот… как там… на букву «фэ»… фельетон. Название было, помню, ещё смешное. Что-то там про будильники и машину времени. Так… минуточку… хе-хе-хе, вспомнил! «Дайте мне сто сорок будильников, и я построю машину времени!» Было это давно, лет десять назад. Называл себя чудак народным изобретателем – говорил, университетов мы не кончали, а всё сами, всё своими мозгами. Изобретал всякую дребедень вроде этой машины времени, а ещё он дрессировал животных – кошек, чижиков, дворняг, попугаев – и устраивал на улицах представленья. Он и срок-то не за то схлопотал, что людей обманывал, а за то, что брал незаконно деньги за свои представленья. Сам он объяснял дело так, что применяет на практике теорию академика Павлова, прививает животным человеческий разум. Они ж были у него говорящие, эти Жучки, Бобики, Мурки, Жмурки. Ну понятно, что не по правде, слова три-четыре, может, они и знали, ведь голодное животное за шкурку от колбасы выучит хоть чего, хоть поэму Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», но он-то всё выдавал за правду. Видел я его пару раз, интересный был такой человек, с виду и не скажешь, что махинатор. И одет прилично, не то что некоторые, – кепка, пальто, штаны, тёмные очки на лице и при ходьбе на тросточку опирается.

Дядя Коля улыбнулся в усы и весело притопнул ногой.

– А коробочек, который на ваш похожий, я вспомнил вот по какому случаю. Дело было возле бани на Усачёва; кажется, на первомайские праздники. Людей набилось в переулок – не продохнуть, хвост тянулся аж от Египетского моста, оно понятно – кому ж на праздники немытым хочется оставаться. В общем, стоим мы в очереди, время приближается к вечеру, а очереди конца не видно. Стоять скучно – ну поскандалит кто, ну со знакомым анекдотом каким-нибудь перекинешься, ну в газету соседу спереди заглянешь через плечо, и больше никаких развлечений. Как вдруг – смех, кто-то на свистульке играет, кто-то лает, кто-то свистит по-птичьи. Смотрим, а прямо напротив нас бременские музыканты, ну хоть ты тресни. Внизу собака, у собаки на спине – кот, а у кота на голове – попугай. Сюда б ещё осла с косолапым мишкой, была бы полная картина, как у Крылова. И руководит всей этой комедией тот самый дядька, который в штанах и с тросточкой.

Дядя Коля перевёл дух, потом продолжил, не снимая улыбку: