Бегущая по снам (СИ)

Перри раскрыла глаза. Воздух вокруг дрожал, наполненный немыслимой мощью. Страх исчез, сменившись безумным возбуждением, яростью, экстазом. Она вскинула голову и закричала от восторга, чувствуя, как тысячи нитей пронзают ее, точно марионетку в кукольном театре.

— Ниор’тха ог’ оми! — крикнула Перри и с ловкостью дикой кошки запрыгнула на пленника. Ведьмы вновь запели, герцогиня кричала призывы к ужасающему, древнему богу, а убийца мычал, отчаянно пытаясь сбросить с себя обезумевшую охотницу. Первобытное безумие, кровавый экстаз сплел ее с ним в безумном соитии. Она двигалась на нем, не осознавая себя, одержимая неведомой силой и безумными ритмами заклинаний.

— Йа Шуб-Ниггурат! — кричала, надрываясь, герцогиня. — Подари ей глаза!

Перри закричала в экстазе и схватила кинжал. Пламя фонарей и дрожащих свечей сверкнул на серебристом лезвии, а затем пленник завизжал от чудовищной, всепоглощающей боли. Кровь хлестала на алтарь, убийца бился в агонии, кандалы сорвали кожу до мяса. Руки охотницы по локоть чернели от крови, брызги чудовищными веснушками покрывали тело.

Она отшвырнула кинжал и, взяв в ладони глаза пленника, подняла их над собой, глядя в окровавленные зрачки.

— Йа Шуб-Ниггурат! Подари ей…

Перри завопила от наслаждения и безумия, стены подвала исчезли, пения звучали все тише и тише, будто удаляясь, а затем и вовсе стихли. Охотница судорожно вздохнула и вдруг поняла, что алтарь исчез, а она стоит на коленях в широком помещении, чьи потолки уходят в бесконечную высь.

Она вскочила на ноги и, точно пьяная, двинулась по черному коридору. Она будто бы не была в полной мере собой, но при этом мыслила удивительно четко. Она шла, шлепая босыми ногами по черному камню пола, под тяжелыми взглядами немыслимых статуй, мимо циклопических, ассиметричных колонн и арок. Она шла мимо полуразрушенных залов монструозных размеров, мимо громадных столов явно нерассчитанных на человека и странных устройств из черно-синего минерала, источающих густой лазурный свет.

Все вокруг излучало ауру глубокой древности. Перри казалось, она находится в месте, имеющим отношение ко временам первых колоний Ми-Го, когда Великий К’тулху и его дети спустились из бездны космоса и поселились среди первозданного бульона, выстроив на раскаленном песке суши первые города из черного камня, привезенного из глубин космоса.

Вскоре охотница вышла из черного коридора в просторный зал с громадными колонами, уходящими в безграничную высь. Она остановилась, заметив стоящую перед ней фигуру в черном балахоне с капюшоном. Некто громадный, не меньше трех метров ростом, источающим ауру потустороннего. И тут она ощутила порыв леденящего душу ужаса, при виде этого мрачного незнакомца, молча созерцавшего орнамент исполинских колон. Захотелось убежать, бросить все и забиться в углу, свернувшись калачиком. Лишь чудовищное усилие воли помогло подавить выворачивающий душу ужас. Она подошла к фигуре и спросила:

— Я ищу спасения.

— Я знаю, — ответила фигура хором голосов. — Твое желание решено исполнить.

Фигура обернулась и Перри завизжала.

***

Агент Императора всегда был аккуратен. Держаться тени, двигаться бесшумно, управлять тенью, точно лучшим другом — навыки, отточенные столетиями. На улицах бушевала гуляющая толпа. Пьяные зеваки горланили песни, отовсюду слышался звонкий хохот. Стоило выйти из переулка, как кипящая ночная жизнь захватывала его и несла вдоль озаренных оранжевыми огнями улиц, точно бурная река выпавшего из лодки бедолагу. Пьяные лица, лужи рвоты на каменных мостовых, хохочущие проститутки, заманивающие подвыпивших клиентов из окна.

— Эй, красавчик! — крикнула размалеванная проститутка, махая алым платком. — Да-да, ты. Не хочешь поразвлечься?

Агент улыбнулся и посмотрел на нее. Нет такая страшная, но все равно отталкивающе потасканная. Слишком яркая косметика, слишком бесстыдно вваливается грудь и развязанного корсета. Когда-то этого бы хватило, но столетия сделали Агента привередливым. Он улыбнулся и крикнул:

— Сколько берешь, милая?

— Тридцать яремов, сладкий и я вся твоя!

Агент пошарил по карманам и, сделав вид что не нашел денег, скорчил недовольную мину.

— Прости, красавица, мое сердце сегодня покорил ик… ром!

Проститутка фыркнула и принялась обрабатывать следующего прохожего. Мирное веселье, но Агент ожидал бури. Чтобы избежать бунта на время праздника, местные магнаты пообещали рабочим убрать все станки и машины, и даже начали выносить их из цехов. Пустые обещания — как только Меньшиков и свита уедут в Санкт Питенбург, машины вернуться, а военные получат приказ «стрелять на поражение».

Агент свернул с улицы, скользнул под мост и двинулся вдоль старой канавы, обруливая нагромождения пустых ящиков и бочек. Фонари горели ярко, тем рождали лишь более глубокие тени в переулках. Агент свернул за угол мрачно хмыкнул, глядя на стальные решетки забора, отделяющие Соборный округ от городских кварталов. Стоящие на страже громилы не видели его.

— Эй, дерьма кусок! Ты че тут трешься, а?

«Дьявол!»