Бей или беги

— Я изменял ей, — рыдающим голосом выдавил он.

Я в ярости застыла на месте.

— Когда ты уехала, мне все время чего-то не хватало. Я действительно любил свою жену, Эва. Она сделала большую ошибку по отношению к тебе, но мы оба знаем, что она была добрая и любящая. Она любила меня больше, чем кто-либо, и именно это заставило ее предать тебя. И за это она так себя никогда и не простила.

— Так ты вознаградил ее за любовь тем, что изменял?

— Я любил ее, — он пожал плечами с виноватым выражением на лице. — Но такого возбуждения и волнения, как с тобой, у меня с ней не было.

— Остроты не хватало, да? Супружеская постель совсем не то, что трахаться украдкой у меня за спиной.

Он побледнел, и я почувствовала к нему отвращение, потому что поняла, что попала в яблочко.

— Это нельзя сравнивать. Даже ты должна признать, Эва, что секс между нами был исключительным.

Неужели это правда происходит со мной? Неужели мой бывший жених стоит сейчас в моем офисе и открытым текстом говорит, что скучает по сексу со мной, в то время как его жена умерла в родах всего две недели назад? Ошеломленная, я стояла перед ним, не понимая, как могла быть настолько слепой, чтобы не замечать, каким слабым и эгоистичным человеком он был. Мне хотелось сделать ему больно — не потому, что он сделал больно мне, а потому, что он сделал больно Джем. Он разлучил нас друг с другом и при этом даже не любил ее так, как она того заслуживала.

— В субботу ты видел меня с мужчиной. Помнишь?

— Да, — непонимающе моргнул Ник.

— Вот с ним у меня исключительный секс. По сравнению с ним то, что было у нас, можно назвать беспомощным тыканьем наугад в темноте. Но даже если бы сейчас моя постель не была занята этим мужчиной, тебя бы в ней все равно никогда не было. Поэтому если ты приехал с надеждой удовлетворить фантазии, которые годами не давали тебе покоя, заставляя обманывать собственную жену, то иди к черту.

Он отшатнулся:

— Я не за этим приехал.

— Тогда зачем ты стоишь здесь и рассказываешь, как скучаешь по сексу со мной, в то время как твоя жена умерла всего две недели назад?

— Я не знаю, — простонал он. — Я же говорю, это все неправильно.

— Ты хочешь, чтобы я простила тебя от лица Джем? Я правильно догадалась?

— Ты знала ее лучше всех. Что она сказала бы?

— А она знала, Ник? Она знала о той, другой женщине?

— Женщинах… — прошептал он. — Все они были похожи на тебя.

Внезапно я почувствовала тошноту, потому что начала понимать, что происходит. Ник думал, что любил меня, но это была не любовь. Это была одержимость мной, от которой он так и не смог избавиться. Он разрушал себя снова и снова, ища то, чего не существовало. И тянул Джем на дно вместе с собой. Вместе с тошнотой я почувствовала глубокую печаль о своей потерянной подруге и сильнейшее желание как можно скорей избавиться от ее овдовевшего мужа.

— Она простила бы тебя, — тихо ответила я. — Она слишком многим пожертвовала ради тебя, поэтому ей надо было бы верить, что ты того стоишь.

— Она так хотела ребенка. Она надеялась, что это нас сблизит. Я убил ее, — зарыдал он.

Я вздрогнула, не отрывая взгляд от крышки стола.

— Она любила тебя. Помни об этом.

— Эва, скажи, что ты меня понимаешь, пожалуйста! Что сейчас ты меня поняла. Что веришь, что я любил тебя. Думаю, что я все еще…

— Не смей! — рявкнула я. — Сейчас же выбрось это из головы, Ник, уходи и больше не возвращайся. Ты не знаешь меня, никогда не знал. Забудь обо мне и живи своей жизнью. Возвращайся домой и скорби по женщине, которую как-то по-своему, но все-таки любил. И забудь о прошлом, как я забыла. Говорю это не из жестокости, а ради твоего собственного блага — я не люблю тебя. У меня к тебе вообще никаких чувств. Я бы хотела злиться на тебя из-за Джем, но ты даже злости моей не стоишь. И сразу же, как ты выйдешь за дверь, ты станешь для меня воспоминанием.

Минуту он стоял, оторопело глядя на меня, как бы не в силах поверить, что это конец. Неужели он был так наивен, чтобы всерьез рассчитывать на что-то другое?

— Твоя мама сказала…

— Что сказала моя мама? — спросила я устало.

Он покачал головой и горько улыбнулся:

— Она думала, что ты все еще любишь меня.

— Ты, наверно, забыл, что мои родители не знают ничего обо мне.

Ник безрадостно усмехнулся:

— Теперь припоминаю.

— Прощай, Ник.

Он смотрел на меня так долго, что я вынуждена была кивнуть ему на дверь. Наконец он встал:

— Прощай, Эва.

И как только он исчез из моей комнаты и его шаги затихли вдали, я вдруг ощутила в душе такой мир и покой, каких не испытывала уже долгие годы. Еще два дня назад я и представить себе не могла, что отважусь на такой разговор с Ником, но Калеб был прав. Я должна была это сделать.

Я подумала, не позвонить ли Калебу, чтобы рассказать о том, как прошел этот тяжелый разговор, на который я решилась с его легкой руки. Но решила, что это будет слишком — ведь мы не пара и я не его девушка. Поэтому я позвонила Харпер.

— Харп, ты не поверишь, что со мной случилось, — наговорила я сообщение на ее голосовую почту. — Позвони когда сможешь.