Бей первая

Смотрю, как Мальвина задумчиво ест картошку. И меня снова растаскивает на клочки от эмоций. Так хочется ее защитить. Не только от Макара. Обнять, сжать до хруста. Хотя бы просто коснуться. Взять за руку. У нее такие тонкие пальчики. Черт. Я снова отлетел.

– Завтра ты тоже работаешь? – спрашивает Белый.

– Ага, – Лана кивает с набитым ртом.

– Так же, как сегодня?

Она снова кивает.

– А ты не слишком много работаешь? – говорит Малой.

Нам всем это интересно, но вопрос звучит как-то неуместно, слишком в лоб. Мы смотрим на Кицаеву.

Она улыбается, но глаза жесткие:

– А ты не слишком много спрашиваешь, Тох?

– Понял!

– Я же говорил, она с зубами.

– Бус! – смеется Мальвина. – Да, ты самый проницательный, угомонись.

Мы доедаем, какое-то время еще торчим в торговом центре, а потом выдвигаемся к магазину Ланы. Провожаем ее до крыльца, и через стеклянные двери нам видно ее менеджера. Стекла бликуют, но то, что я вижу, мне не нравится. Он старше – и по возрасту, и по должности, и точно не должен так смотреть на молодую девчонку. Надеюсь, это только мое воспаленное сознание. Иначе как отпускать ее сюда каждый гребаный день?

Потом мы расходимся по домам. Я сразу иду к пожилой соседке на занятие по физике. Старушка дряхлая, но ужасно хваткая. Через два часа от перенапряжения я уже откровенно плыву и не могу сосредоточиться.

– Нина Владимировна, я уже не могу, может, закончим? – почти молю я.

– У нас еще десять минут, Кирилл, – скрипит она и узловатым пальцем стучит по моей тетради: – Как раз закончишь задачу, и свободен.

– А если не смогу?

– Значит, постарайся, – она с достоинством поправляет на плечах шаль.

Я тяжело вздыхаю и бросаю взгляд на свой телефон. Сообщений нет. Я знаю, что Мальвине нельзя зависать в гаджетах, пока она работает. Но еще я знаю, что смартфон у нее всегда с собой, и иногда она все-таки мне отвечает. Наверное, сегодня этот менеджер все время где-то рядом. Или людей много, все-таки суббота.

Убеждаю себя переключиться на задачу. Иначе никогда отсюда не уйду. Напрягаюсь и заставляю мозг работать. В итоге Нина Владимировна проверяет решение и отпускает меня с миром.

Я пересекаю темную лестничную клетку. Дебильная лампочка опять перегорела, не вижу даже, куда шаг делаю. Подсвечиваю путь фонариком телефона и захожу домой.

– Кирюша? – кричит мама с кухни.

– Нет, это физик-ядерщик.

– Есть будешь, физик?

Разуваюсь и иду на запах еды.

– Буду.

– Кто бы сомневался.

– А чего тогда спрашиваешь?

Мама закатывает глаза:

– Мой руки и садись. Вот ни слова нормально же не скажешь! Все споры и ирония.

– Держу тебя в тонусе, мам. Чтоб не было скучно.

В ответ она только гремит тарелками. Я сосредоточенно мою руки. Задерживаю их под теплой водой дольше, чем нужно. Вспоминаю пушистые ресницы. Синие мягкие волосы. Малиновые губы. Растерянно моргаю. Капец. Кажется, я попал.

Выключаю воду и возвращаюсь на кухню. Оглядываю полный стол.

– Ты ждала в гости роту солдат?

– Нет, только ехидного сына-подростка.

– И кто тут еще ехидный?

Я сажусь и беру ложку. Мама, как всегда, устраивается напротив, кладет подбородок на сложенные руки. И смотрит.

– Мам.

– Ну что? Могу я посмотреть, как мой сын ест?

– Могу я пожаловаться на это органам опеки?

– Пожалуйста. Жалуйся, – она фыркает, – я слушаю.

Уминаю рагу, а сам думаю о Мальвине. Глаза стекленеют, пауза затягивается. Мама, всегда тонко настроенная на мои эмоции, не выдерживает:

– Все в порядке?

– Да.

– Очень развернутый ответ.

– Мам!

Она поднимает раскрытые ладони и улыбается:

– Хорошо, извини. Просто скажи, если что-то будет тебя беспокоить. Ты же знаешь, что я всегда рядом.

Доедаю рагу и беру кусок домашней пиццы. Выковыриваю оттуда оливку. И вдруг спрашиваю:

– Мам, а если ребенка изъяли из семьи, а потом вернули. Их потом что, никак не проверяют?

– Ну почему же. Ставят на учет, приходят с внеплановыми визитами. Но если через шесть месяцев ситуация стабилизируется, то, как правило, родителей с учета снимают. А что?

– Ничего. Просто интересно.

– Понятно. Просто интересно, – повторяет она за мной. – Ну ладно.

Мой телефон вибрирует, и я хватаю его масляными пальцами. Сердце убыстряет свой бег.

Кицаева Милана

Как же хочется уже свалить с работы! Убегу пораньше, ровно в девять. Встретите? Или пойти вам навстречу?

Разгильдеев Кирилл

Обижаешь, Мальвина. Мы пунктуальные.

Понимаю, что улыбаюсь, только когда мама спрашивает:

– Это кто?

– Да так. Никто. – Я прячу улыбку и телефон.

Она встает, огибает стол и, остановившись около меня, упирается пальцем мне в щеку:

– Я знаю эту ямочку. Не пытайся меня надурить. Может, захватишь с собой пару кусков пиццы для этого «никого»? С приветом от меня. Ты же пойдешь к девяти?

И она выходит из кухни, не дожидаясь ответа и напевая что-то себе под нос. Я провожаю ее взглядом. Класс. Всем вокруг что-то про меня известно, кроме меня самого. Белый, мама, все в курсе! Может, они бы и мне рассказали?!

Глава 19

Лана