Бей первая

И я не выдерживаю. Резко торможу, хватая Мальвину за локоть. Дергаю на себя и озверело смотрю в ее разные глаза. Левый карий, правый голубой. Как ее создали такой, как?! Чтобы мне все нервы вытрепать?! С ума сойти просто. А я и схожу.

Девчонка замирает, но не боится меня. Как тогда не испугалась, пять лет назад, так и сейчас. Отвечает мне прямым взглядом. А я смотрю на ее малиновые губы. Господи, так вот что это такое?! Я хочу ее поцеловать? В этом все дело? Или не только?

Она меньше и ниже меня. Вся очень хрупкая, тонкая. Почему-то становится страшно, что я могу причинить вред одним только своим присутствием.

Лана складывает ладошки у меня на груди, и я снова сгораю.

– Что еще ты раскусила? – спрашиваю, чтобы чем-то оправдать нашу остановку.

– Пока больше ничего.

– Ничего?

– Ничего.

Медленно ослабляю хватку и говорю:

– Найдешь свободный столик? Мы возьмем тебе поесть.

– Я не голодная.

– Киса, даже не начинай.

Я подталкиваю ее в спину. Хотя правильнее сказать – отталкиваю от себя. Иначе меня порвет на крошечные лоскуты. Сам иду к парням, которые уже встали в очередь.

Хочется верить, что они ничего не заметили. Но скрывать эмоции с каждым разом все сложнее. Вот и сейчас я не включаюсь в разговор, просто останавливаюсь рядом с друзьями. Оборачиваюсь через плечо, смотрю, как хрупкая фигура Мальвины движется между столами. Она как будто чует. Поворачивается ко мне. И тут к ней подходит парень. Это еще кто?!

Грубо толкаю Буса локтем:

– Это кто?

– Чего?

– Парень с Мальвиной, кто это?

Сзади напирает Диман, сразу вовлекаясь:

– А, это Ваняев. Подождите, они вместе садятся?

– Серьезно?

– Мальчики, вы проходите? Очередь двигается, – нетерпеливо говорит сзади женщина с ребенком.

– Да-да, мы идем.

– Извините.

Берем поесть на всех. Пока заказ собирают, делим стоимость на четверых и обмениваемся переводами и наличкой. С Ланы, конечно, денег не возьмем. В первую очередь потому, что она девчонка. А мы все, в основном воспитанные только матерями, умудрились вырасти звезданутыми джентльменами. А во-вторых, мы как не совсем благополучные дети, все в разной степени как-то подспудно чувствуем, что нельзя брать у нее деньги. Просто нельзя. Вы вообще видели школьницу, которая работает шесть дней в неделю почти все свободное время? Но об этом лучше не думать. Ее работа тоже вызывает у меня приступы неконтролируемой агрессии.

Когда мы подходим с подносами к столику, Ваняев теряется.

Здоровается, сбивая дыхание. Неуверенно жмет нам руки. Мальвина сразу надувается. Как же, ее дружка обидели. Как будто я не знаю, зачем она начала с ним общаться.

– Ну, я пойду? – Ваня будто спрашивает у нее разрешения.

– Не останешься? – иронично интересуется Тим.

– Не, пацаны, я правда… Мне это, пора.

И исчезает так быстро, как будто его и не было.

Я двигаю к Лане еду:

– Ешь.

– Я не голодная.

– Значит, проголодайся, – угрожающе говорю я.

Не знаю, что со мной такое. Наверное, слишком много эмоций за один день.

Обстановку пытается разрядить, как всегда, Белый. Хватает картошку и подносит ко рту Мальвины:

– Давай, малая, ложечку за маму.

Она так выразительно кривится, что становится страшно. За маму она есть точно не собирается. За папу, вероятно, тоже. Такие следы, как у нее на спине, женщины не оставляют.

– Тогда ложечку за Белого, – приходит на помощь Бус.

Лана резко оттаивает и послушно открывает рот. Стараюсь не смотреть. Незачем. Так и взорваться недолго. Пусть развлекаются.

К тому же она сама берет бургер и открывает бумажную обертку. И я просто рад, что она нормально поест. Это, конечно, не домашняя еда от матери Димана, но уж получше, чем ничего. А дома она не ест. Знаю это просто на инстинктах. Мы же тут все – дикие звери.

– Никитос сегодня работает? – спрашиваю я.

Мальвина сосредоточенно жует и хмурится:

– Никитос? В смысле Ник?

– В смысле Никитос.

Она хмыкает, потом что-то высчитывает в голове:

– Не, сегодня выходной. А что?

– Ну, значит, встретим тебя у магазина. В девять?

– Да. А вы думаете, – она немного сбивается, – думаете, Макар может что-то еще сделать?

– Он мелкий и мстительный, – говорит Бус и добавляет со смешком: – Мелкий как человек, внутри, а не в плане комплекции, а то, конечно, можно было бы не беспокоиться.

– На самом деле хрен знает, чего от него ожидать.

– Мне жаль, что я тогда не сдержалась. Не думала, что это его так заденет.

– Это не человек, а дно, он заслужил, – говорю грубо.

Подвисает пауза. Жуем молча.

А потом Тоха спрашивает аккуратно:

– Милана, а почему ты вообще тогда… ну, все это сделала? Там, в столовой.

– Мы с ним виделись. Когда-то очень давно. Он не был достаточно вежлив со мной, – отвечает она с мрачной усмешкой.

Я молчу. Ну, прям, не то слово. Натравил своих пацанов, издевался над девчонкой, бил. Ну очень невежливо. Интересно, будет ли когда-нибудь Лана доверять нам настолько, чтобы рассказать об этом? И о том, как оказалась в детском доме, а потом снова в семье. Хотя такие перемещения мне понятны, моя мама работает в опеке. Особо историями не делится, но кое-что я все-таки знаю. Должно быть, ее изъяли. И это, конечно, многое объясняет.