Бей первая

Когда подхожу к ней вплотную, понимаю, что она действительно пьяна.

– Меня ждешь? – спрашиваю резко.

Она кивает с большой амплитудой:

– Да.

Я молчу и жду, что она скажет. Хочет поздравить меня с днем рождения? Или снова пришла клянчить деньги? Когда тишина затягивается, решаю ее поторопить:

– Мам, у меня мало времени. Что ты хотела?

– Милаша, – она всхлипывает, а я только кривлюсь от этого прозвища, – дай немного взаймы, я все тебе отдам.

И тут мне становится ясно, что про мой день рождения она даже не помнит.

– У отца проси.

– А папы больше нет, – говорит она голосом, лишенным всякого выражения. – Две недели как похоронили.

Я стою и пытаюсь понять. Осмыслить. Не то, что он умер. А то, почему внутри меня ничего не отозвалось на эту новость. Пусто. Ноль. Хоть под каждое ребро загляни, все артерии проверь и все внутри головы переверни – ничего. Я вся пустая. Они же меня выпили до дна.

Тогда я говорю:

– А папы никогда и не было.

И, развернувшись, ухожу. Знаю, что больше никогда с ней не заговорю. Потому что мамы тоже никогда не было. И больше не будет.

Ник догоняет и берет меня под руку. Вцепляюсь в него, как в спасательный круг. Мысленно благодарю за молчание. Эти минуты нужны мне, чтобы собрать себя заново. В какую-то новую, другую Лану.

Мы переодеваемся в туалете кафе, и я пишу Киру.

Кицаева Милана

Освободились пораньше, уже выдвигаемся к вам.

Разгильдеев Кирилл

Почему раньше? Все в порядке?

Кицаева Милана

Все супер! Вы готовы?

Разгильдеев Кирилл

Раскладываемся, ждем Рину и Лиду.

Кицаева Милана

А меня?

Разгильдеев Кирилл

Дурочка. Я тебя всегда жду. Даже когда ты рядом.

Люблю тебя.

Кицаева Милана

А я тебя, Кир.

Разгильдеев Кирилл

*геолокация*

Покажи Никитосу, а то не дойдешь, я твои навыки ориентирования знаю.

Сворачиваю диалог и смеюсь. Счастье, какое же счастье. Я сама это выбрала. И сегодня снова, как и каждый день – я выбираю быть счастливой.

Эпилог

Кир

– Мохито для прекрасных дам! – оглашает Тоха и ставит запотевшие бокалы на столик.

– Ой, такой ты кавалер, я не могу, – закатывает глаза Белый и сгружает рядом две тарелки с фруктами.

Я хмыкаю и наклоняюсь, чтобы поцеловать Лану в висок, правее тонкого шрама под бровью.

Спрашиваю:

– А где дети?

– Цыганам отдали, – смеется Рина.

Диман с готовностью отзывается на шутку жены радостным гоготом.

Милана пальчиком приспускает солнцезащитные очки, чтобы посмотреть на меня своими инопланетными глазами.

Говорит:

– В детском клубе, у них там какая-то охота за сокровищами.

Тоха оглядывается:

– А где моя?

– Плавать ушла, видишь пучок у буйков? Это Лида.

– А вы чего всех пересчитываете? – говорит Разноглазка. – Сами Буса где-то потеряли.

– Он у бара какую-то девицу подцепил, – ржет Белый. – Мы его оставили, мешать не стали.

Девочки оживляются и усаживаются на шезлонгах.

– Какую?

– Снова лет на десять моложе?

– Да мы не разглядывали.

– Да, – строю серьезную мину, – мы чужих женщин вообще не рассматриваем. Только своих.

– Ну Кир! – жена поднимает очки на лоб. – Нам же любопытно!

– У Тима столько девушек было, а вам все любопытно, – качает головой Белый.

– Зай, мы женщины, нам до всего есть дело.

Я отпиваю холодное пиво и говорю другу:

– Да, зай, ты еще не привык, что они капитальный шмон каждой его пассии устраивают?

– Нам же не все равно, с кем он будет!

– Ага, нам вообще-то с этой мадам по пятницам встречаться и в отпуски ездить.

– Ой, – я отмахиваюсь, – мы еще ни с одной дважды в отпуск не съездили.

Лида подходит к нам, чуть запыхавшись, и с ходу интересуется:

– О чем болтаете? О, а подайте мне коктейль, пить хочется жуть.

– Бус снова кого-то подцепил!

– Да ла-а-адно! Моделька опять какая-то?

– Девчат, ну вы и сплетницы, – качает головой Малой.

– Тох, ты нас первый день знаешь, что ли? – говорит Лана. – И вообще, чего пристали? Когда детские развивашки обсуждаем, вам не нравится, когда сплетничаем, тоже не нравится. Вам волю дай, только про баскетбол будем говорить.

Малой передает Лиде бокал и смеется:

– Мальвина, не кипятись.

Я улыбаюсь. Лана давно перестала красить волосы в синий цвет, но прозвище осталось с ней навсегда. И это кажется мне очень трогательным. Смотрю на ее светлые волосы, которые уже успели выгореть за время отпуска, и любуюсь. Нормально ли, что меня до сих пор восхищает каждая деталь в ней?

Жена перехватывает мой помутневший взгляд и вопросительно приподнимает брови. Улыбается.

Наклоняюсь и целую в губы. Собираю сладкий мятный привкус коктейля. Оторвавшись, легко бодаю ее в лоб.

Говорю:

– Люблю тебя.

– А я тебя, – выдыхает она.

Вижу, как ее зрачки расширяются, и ухмыляюсь. Она считывает и смущенно вспыхивает. Толкает меня в плечо:

– Пей свое пиво, Разгильдеев.

– Я пью. Разгильдеева.

– Девочки, Бус идет! – шипит Рина.

– Смотрите, он ее уже сюда ведет!

– Что-то быстро, нет?

– Ага, – задумчиво говорит Диман и прищуривается, выискивая взглядом нашего друга. – Он же знает, что вы ее через три секунды съедите.

– Зай, ну не преувеличивай. Слушайте, она вроде нашего возраста.