Бей первая

Остальное я уже не слышу, Разгильдеев захлопывает дверь в спальню и заключает меня в крепкие объятия. Я смеюсь и отбрыкиваюсь. И наверное, именно в этот момент ощущаю, как рвутся мои связи с прежней жизнью. Легко, с тихим треском, как шов, который давно ослабел, но разошелся только сейчас. Я ничего им не должна. Только себе. Себе я задолжала много счастливых дней.

Глава 48

Открываю глаза и смотрю, как теплый летний ветер надувает занавеску. Она становится похожа на парус. Я вытягиваюсь на постели. Подношу ладони к лицу, тру чуть опухшие ото сна веки. Вчера допоздна переписывались с Киром. Забавно болтать по полночи, когда он в соседней квартире, но нам нравится. Выставляю перед собой руки и любуюсь новым маникюром. Перебираю пальцами в воздухе. Вчера первый раз была в салоне. Сначала казалось диким потратить такую сумму просто на ногти, но Рина меня уговорила. Этой болтушке иногда очень сложно противостоять. Так что мы пошли втроем – она, я и Лида. Болтали, вместе выбирали цвета лака. Получился почти девичник. Хотя почему почти?

Я сажусь, откинув одеяло в сторону. Еще раз со вкусом потягиваюсь. А потом решительно встаю и выхожу из спальни. На кухне уже что-то шкворчит, и работает телевизор. На пороге замираю на секунду, впитывая в себя эту умиротворяющую картину.

– Доброе утро, – наконец решаюсь обозначить свое присутствие.

– Ланочка! – Нина Владимировна оборачивается с поварешкой в руке. – С днем рождения, моя радость! Я тебе оладушки готовлю. Иди умывайся, а я закончу. Нет, дай сначала поцелую.

Я смеюсь и позволяю доброй старушке расцеловать себя в обе щеки. Мама Кирилла говорила, что Нина Владимировна жесткая, но я ни разу не видела ее такой. Ну, по крайней мере по отношению к себе.

– Все, беги умываться, я накрываю.

Я ухожу в ванную, чищу зубы, накручиваю волосы. Брови укладываю прозрачным гелем, наношу немного румян на щеки и переносицу, на ресницы – чуть туши. Последнее время я перестала так агрессивно краситься, как раньше.

Когда выхожу, Нина Владимировна уже заварила чай, разложила оладьи на две тарелки, выставила варенье и сгущенку. По всему телу разливается приятное тепло. Меня тут любят. И мне даже нравится то, что я до сих пор к этому не привыкла.

Мы завтракаем, обсуждаем сериал по телевизору. Обожаю, как Нина Владимировна живо реагирует на сюжетные повороты.

– Вот сволочь! – восклицает она, не донеся ложку с вареньем до рта. – Квартиру обнес и даже не почухался!

Я смеюсь, говорю:

– Вы же знаете, что его в конце посадят, эти ваши сериалы всегда заканчиваются хорошо.

– Так и должно быть, Ланочка, мне плохих финалов и в жизни хватает.

– Согласна, – отвечаю серьезно.

Она мерит меня внимательным взглядом. А потом улыбается, запуская по лицу танец радостных морщинок.

Говорит:

– У тебя все будет хорошо, дочка, – не впервые уже называет меня так. – Я по тебе вижу. Еще лучше, чем в сериалах.

– Вы провидица?

– Просто глаз наметан.

И тут раздается звонок в дверь. Моя соседка неуловимо меняется, навешивая на лицо саркастическое выражение.

– Явились! – провозглашает она. – Хоть позавтракать бы дали, шпанята. Ну, иди открывай, я еще чайник поставлю.

Я вскакиваю и бегу в коридор. Распахиваю дверь и вижу свою адскую четверку. С цветами и огромными розовыми шариками в форме цифры «восемнадцать».

– Мальвина, хэппи бездэй!

– Наша девочка совсем взрослая! А я ее вот такой помню!

– Ага, а теперь фифа совершеннолетняя, вырастили на свою голову.

Я заливаюсь счастливым смехом. Качаю головой, ласково глядя на всех четверых. Мои дураки любимые.

Это и озвучиваю, особенно не задумываясь:

– Дурачки вы мои любимые. Спасибо!

– Никакого уважения к старшим, – ворчит Бус, обнимая меня.

Малой обхватывает меня с другой стороны:

– Еще и обзывается, нормально?

– Так, ну все, разойдитесь, дайте поцеловать мою девушку.

– О-о-ой, – кричит Белый и трясет надувной «восьмеркой», – начинается, Гильдия включил ревнивца! Парни, отходите, а то копытом бить начнет.

Кир удерживает на лице непроницаемое выражение, но я вижу, что весь этот цирк его тоже веселит. Проталкивается ко мне, кладет руки на талию и крепко целует в губы. Голову кружит, как в первый раз.

– Снимите номер, голубки, – тянет Малой.

– Ты дурак?

– А что, Мальвине восемнадцать, все можно!

Я отстраняюсь от Разгильдеева и говорю:

– Заткнитесь, мальчишки, будьте добры. Заходите, попьете чай, а я пока соберусь.

– А потом проводим тебя в последний путь, – брякает Тим.

Кирилл легко толкает его в плечо:

– Я сейчас тебя в последний путь провожу.

– Ну чего, я имел в виду – на работу в последний раз.