Бей первая

Меня будто покидают все силы. Начинаю оседать на землю, но Белый встряхивает меня, как куклу:

– Мальвина! Соберись, киса. Ты не можешь умирать каждый раз, когда ее увидишь. Ты же понимаешь, что это не последний раз?

Не последний? Я трясу головой и пытаюсь придать силы ногам. Выравниваюсь. У отца инсульт. Что за эмоции я должна испытывать? Сожаление? Сопереживание? Жалость? Что, если это вообще неправда? Если он здоров и просто отправил мать просить денег? У кого? У школьницы.

– Лана? – говорит Кир, – ты в порядке?

– Да, – улыбаюсь через силу.

Он берет меня за руку и ведет в сторону, в тень крыльца. Там прислоняет к стене и спрашивает еще раз:

– Ты в порядке?

– Нет, – отвечаю наконец честно.

Он удерживает зрительный контакт, который кажется болезненным. Говорит мне:

– Лана, ты ничего им не должна. Это ты – ребенок. Не они. Ты не должна их обеспечивать.

– Ты слышал? – спрашиваю чуть слышно. – У отца инсульт.

– Это теперь не твоя проблема. Это жестко, я знаю. Но это уже не твоя семья. Поможешь им раз, и она не отстанет. Инсульт, инфаркт, похороны, – говорит он твердо, – ты на все будешь давать деньги. Потому что на другое ты не годишься.

– В смысле? – переспрашиваю в шоке от его слов. Слишком жестоко, слишком правдиво.

– Она тебя защищала? Хоть раз?

С болью выталкиваю из себя:

– Нет.

– Когда ты съехала, она пришла тебя искать?

– Нет, – я почти плачу.

– Она пришла за деньгами. К девочке, которая учится в школе. Понимаешь? – он упирает указательный палец мне в лоб.

Я киваю. Пытаюсь скрыть слезы. Но Разгильдеев надавливает и заставляет меня уткнуться затылком в холодную плитку.

– Разноглазка, у тебя другая жизнь теперь. Не позволяй ей затянуть тебя обратно.

– Ты заблокировал ее номер?

– Да.

– Зачем?

– Хотел тебя защитить, – пожимает он плечами.

– Разве мы не договаривались быть честными друг с другом?

– Лана, это другое.

– Это другое, – повторяю я, стараясь проглотить ком в горле. – Почему-то я не уверена.

– Прости меня. Хорошо?

– Хорошо.

– Малыши, – свешивается с крыльца Бус, – вы идете?

Мы с Киром синхронно поднимаем головы. Очень забавно смотрится его лицо с раскосыми глазами вот так, вверх ногами. Почему-то думаю об этом.

– Идем, – говорю я.

И мы правда идем. Возвращаемся на дискотеку, держась за руки. Я танцую. Одна или с девчонками – Риной и Лидой. Заставляю себя забыть о матери. Просто блокирую мысли. Для меня это не впервые, я знаю, что нужно сделать, чтобы голова ощущалась пустой.

На дискотеке нет ни Ваняева, ни Кристины с подружкой. Дунаева теперь вообще становится персоной нон грата. Такова сила авторитета Гильдии. Он даже ничего не говорит, не запускает беспощадную машину слухов. За него это делают другие. Но тем не менее все знают – Кир против нее. Значит, и все остальные тоже.

Макар и вовсе пропадает с радаров. Ходит в школу, конечно. Но нас сторонится, в столовой не появляется. Человек-невидимка. Я до сих пор не вполне понимаю, что они хотели со мной сделать. Догадываюсь только по обрывкам фраз и каждый раз холодею, когда мысль об этом закрадывается мне в голову. Думаю, последствия ими вполне заслужены.

А я получила ценный урок на всю жизнь. Не сбегать. Не пить. Не делать глупостей. Не дружить с теми, кто этого недостоин. Слушать друзей. Доверять своим.

После дискотеки мы идем к Тиму. Его родителей нет дома, так что мы устраиваемся в комнате, как обычно. Смотрим очередной ужастик, перешучиваемся.

Белый и Малой залипают в телефонах. Не то чтобы я подсматривала, но вижу, что диалоги в смартфонах занимают их гораздо больше, чем кино. Впрочем, парни начинают клевать носом очень быстро.

Кир наклоняется ко мне и шепчет:

– Помнишь, что должна мне желание?

Я прищуриваюсь и задумчиво прикусываю губу:

– Что ты придумал?

– Останешься со мной навсегда?

– Это вопрос?

– Это желание, – он легко касается губами моего виска.

– Тогда я не могу отказаться, верно?

– Ты можешь отказаться от всего, Разноглазка.

Я крепко обхватываю руками его грудную клетку, сдавливаю так сильно, как только могу, и шепчу:

– Я останусь с тобой навсегда.

Он улыбается, и я вижу ямочку на его щеке. Говорит:

– Ребята спят уже. Ляжем в спальне?

Щеки загораются смущением в секунду, но я киваю, уткнувшись ему в грудь:

– Хорошо.

– Киса, я просто хочу побыть с тобой наедине. Ты боишься меня?

– Нет, – мотаю головой, – совсем нет. Просто стесняюсь.

– Мы можем остаться тут, если хочешь.

– Нет, я тоже хочу побыть с тобой наедине.

Кирилл целует меня в нос:

– Хорошо.

– Твоя мама завтра ждет нас на обед.

– Лана! – шепчет он возмущенно, – сейчас вообще не время вспоминать мою маму.

Я смеюсь и откатываюсь в сторону:

– Сбила настрой? Все еще хочешь ночевать со мной?

– А ну иди сюда, жопа, – рычит Кир с притворной агрессией.

Я взвизгиваю и вскакиваю с дивана, а он несется за мной.

– Мы имеем счастье наблюдать брачные игры самца и самки, – слышу сонный голос Димы.

– Спи уже, юный натуралист, – говорит Бус.