Бек

И каждый день, когда в офисе вспыхивает новый пожар, я ничего так не хочу, как отдать этого «малыша» на усыновление. Трепет прошел, и, что более важно, я не чувствую ни капли гордости, когда вхожу в двери.

Учитывая, что я приехала примерно на два часа раньше, а персонал не должен был приходить раньше восьми, было бы преуменьшением быть шокированной, когда я подъезжаю и вижу горящий свет. Я была настолько погружена в свои мысли, что, подъезжая, даже не проверила стоянку перед зданием, прежде чем припарковать машину за зданием. Думаю, это объясняет смехотворные счета за электричество; идиоты держат свет включенным всю ночь! Поскольку я единственная, кто когда-либо паркуется здесь, мне даже в голову не приходит дождаться рабочего времени, чтобы зайти внутрь.

Мой телефон звонит несколько раз, прежде чем я добираюсь до задней двери, и, раздраженно вздохнув, достаю его из заднего кармана и начинаю проверять оповещения и электронную почту. Быстро отперев дверь, я вхожу в заднюю комнату отдыха, расположенную на кухне, все еще держа телефон перед лицом. У меня дурная привычка — постоянно носить телефон с собой, но, когда ты руководишь двумя компаниями в двух разных штатах, тебе нужно быть доступной в любое время.

Я отмахиваюсь от ощущения покалывания, от которого по коже бегут мурашки. В такую рань я не удивлена, что ко мне подкрадывается еще один из моих нелепых страхов. Делаю еще одну мысленную заметку поговорить об этом с врачом. Я чертовски стара, чтобы бояться каждого ночного толчка.

Кстати, отключаю оповещение, напоминающее о моей встрече с доктором Максвеллом, снова переключаюсь на электронную почту и просматриваю всю эту ерунду, пока варится кофе. Мой разум впадает в ступор, когда я вижу сообщение от моей матери, в котором она просит меня запланировать звонок при первом удобном случае. Ха, я так не думаю. Удалив остальной мусор, открываю свой текстовый экран, чтобы отправить Челси сообщение, сообщая, что я добралась и увижу ее, когда она приедет.

Засовываю телефон обратно в карман и тянусь за кружкой. Как раз в тот момент, когда моя рука сжимает мою любимую кружку из Университета Джорджии, до меня доходит, почему у меня было такое чувство неловкости, когда я вошла через заднюю дверь.

Сигнализация.

Она не включилась, и, насколько я могу судить, дверные датчики даже не зазвенели.

Внезапно это ноющее чувство страха перестает казаться таким нелепым. Я тихо ставлю кружку на стол и, глубоко вздохнув, поворачиваюсь лицом к двери, ведущей в открытую приемную. Моя голова красиво имитирует качающуюся, когда я смотрю между дверью в офис и той, что ведет наружу. Сражайся или беги.

Боже! Мне так надоело всего бояться! Я чувствую, что это решающий момент. Снова бежать или встать и бороться за свою жизнь.

Мне следовало бы знать лучше. Разве не в каждом фильме ужасов есть сцена, где ты кричишь на глупую девчонку, которая бежит прямо на опасного убийцу? Да, мне следовало бы знать лучше, но, к сожалению, мой разум решил, что с него хватит двухлетнего фестиваля уродов, хватит быть маленькой испуганной киской.

Со вчерашнего дня и моего момента с Беком в офисе Грега я почувствовала себя другой. Не настолько другой, чтобы я могла точно определить перемену, но я не чувствую себя… ущербной. Я почти чувствую себя прежней Ди. Хочу вернуть ту Ди, и я готова бороться, чтобы добиться этого. Это единственная причина, которая может заставить меня предпринять шаги, необходимые для того, чтобы добраться до двери из цельного дерева, ведущей в офисы. Когда моя рука касается холодной ручки, я слегка подпрыгиваю, но собираюсь с силами и пытаюсь собрать немного того мужества, которое, как я думала, давно ушло.

Ты можешь это сделать, Ди. Просто открой дверь и, когда увидишь, что офис пуст, хорошенько посмейся. Ничего особенного.

Поворачивая ручку, я тихо толкаю дверь, пока не остается достаточно места, чтобы заглянуть в ярко освещенную комнату. Я задыхаюсь, когда первое, что я вижу, — это высокая фигура, одетая в черное, с маской на лице, стоящая прямо перед открытым дверным проемом. Я кричу так громко, что у меня звенит в ушах, и пытаюсь захлопнуть дверь. Мускулистая рука, которая тянется ко мне и не дает двери закрыться, пугает настолько, что я теряю равновесие и падаю на задницу.

Задыхаясь от страха, я быстро отползаю, ударяясь головой о стол посреди комнаты. Продолжаю ползти так быстро, как только могу, назад, пока мой позвоночник с глухим стуком не ударяется о стену. Все это время высокая фигура продолжает медленно приближаться ко мне, как хищник к своей жертве.

— Где он, сука? — Голос не из тех, что я слышала раньше, но опять же, шума крови в ушах достаточно, чтобы сделать самый знакомый голос неузнаваемым.