Бекболат

— Не кончим мы тут спорить до утра. Смотрите, в сакле Кеусар и сейчас горит лампа. Раньше у нее такого не случалось. Значит, это сын Алима не тушит свет. Пойдемте к нему. Лишних ушей там не будет, он все расскажет нам.

Таких, кому бы не пришлись по душе слова Нурыша, не нашлось: все дружно поднялись.

Их шаги и услышал Бекболат. Они-то и вошли в саклю Кеусар.

— Извиняй, сын Алима, что побеспокоили в такой поздний час, — сказал седобородый Аса́н-акай.

— Проходите, проходите! Садитесь, чаем угощу.

— Спасибо, сынок. Нам ничего не надо, мы уйдем сразу, как только ты разъяснишь нам погромче: кто он, тот батыр, о котором ты нам говорил? И чей сын? И скоро ли он появится в наших краях?

Бекболат долго рассказывал о великом батыре.

— Это Ленин — вождь трудового народа России. Скоро, очень скоро его люди должны появиться и в наших краях.

ВЕЧЕРНИЙ ВСАДНИК

На закате в аул Кобанлы въезжал всадник. Конь его был весь в мыле, с провалившимися боками. Видно, сильно притомился и сам всадник — молодой парень с огненно-рыжим чубом.

Он спросил первого встречного, где живет тетушка Кеусар.

— А вон та сакля, что смотрит окнами на курган, — показал мужчина.

Всадник направил коня к дому. Залаяла собака. Бекболат вышел на крыльцо и тут же со всех ног бросился к калитке:

— Николай!.. Какими судьбами?

Колька-Соловей устало спешился и попал в крепкие объятия друга…

До поздней ночи они беседовали, а на рассвете вместе выехали из аула.

Николай привез радостную весть: в Петрограде произошло вооруженное восстание. Временное правительство свергнуто — вся власть перешла в руки Советов. Организовано новое правительство во главе с Лениным.

Когда Бекболат добрался до Белоярска, город бурлил, как горная река в пору таяния снегов. В тот же вечер он встретился с Василием Семеновичем Северовым.

— Теперь будем готовиться к окончательному штурму старых порядков и здесь, у нас, — сказал Василий Семенович. — Вот получено обращение правительства.

Бекболат взял из рук Северова отпечатанную в типографии листовку, на которой было крупным шрифтом написано:

КО ВСЕМ ТРУДЯЩИМСЯ-МУСУЛЬМАНАМ РОССИИ И ВОСТОКА

Бекболат с волнением прочитал:

«Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Знайте, что Ваши права, как и права всех народов России, охраняются всею мощью революции и ее органов, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

Обращение произвело на Бекболата огромное впечатление.

«Устраивайте свою жизнь свободно и беспрепятственно…», «Знайте, что Ваши права… охраняются всей мощью революции…» — повторял Бекболат слова обращения.

Василий Семенович хорошо понимал радость Бекболата.

— Да, заря занялась, Болат. Но чтобы наступил день, нам тут придется еще немало побороться. Атаманы и мурзы добровольно власть не отдадут.

И действительно, белые офицеры, богатые казаки не хотели признавать Советскую власть. Они искали опору и среди горцев. Начали создаваться добровольческие части из казаков и горцев в поддержку контрреволюции.

— Медлить нельзя, Болат, надо снова ехать в аул, — сказал Северов. — Во что бы то ни стало сорвать план белогвардейцев. Не дать им обмануть народ…

Было уже поздно. Город спал. Ночь была тихая, теплая. Бекболат шел не торопясь и мысленно был уже там, в предгорьях. Что ждет его на этот раз?..

Вернувшись в аул, Бекболат тотчас собрал своих друзей в тайном месте, на скале Яман-кая. Он рассказал, что произошла революция. В руки Советов перешла власть и в Белоярске. И тут, в аулах, она должна перейти в руки народа. Но без боя богачи власть не отдадут. Предстоит борьба не на жизнь, а на смерть.

— Согласны ли вы бороться за народную власть?

Батырбек подошел к Бекболату и подал руку:

— Клянусь именем отца!

— Клянусь именем матери! — подхватил Амурби.

— Клянусь честью джигита! — послышался голос Исы.

— Клянемся! Клянемся! Клянемся! Клянемся! — повторили все вместе.

Слова их клятвы услышала земля и небо, их несла по ущелью река, эхом повторяли скалы. И клятва эта была крепка, как скала Яман-кая, на которой стояли друзья.

КАРА-МУЛЛА

Кеусар была дома одна, когда, постучав длинной палкой в дверь, вошел в саклю Кара-мулла. Это было так неожиданно, что хозяйка растерялась: надо бы испечь баурсак, а пшеничной муки нет.

От вороватых глаз муллы не ускользнуло ее замешательство, и он ласково сказал:

— Не затрудняй себя, Кеусар: не обязательно меня баурсаком угощать. Я зашел просто так: думаю, для души Кани почитаю Коран.

Кеусар несказанно обрадовалась:

— Ой, мулла, пусть великий аллах отблагодарит тебя за это!

Кара-мулла сделал омовение и стал читать.

Кеусар приготовила чай. Но мулла отпил лишь несколько глотков и поставил пиалу на столик. Поведя глазами по сакле, тяжело вздохнул:

— Плохие времена настали, сестра. Оллахий, плохие!

— Что и говорить! — поддержала его Кеусар, так же тяжело вздыхая.