Бела Кун

БЕЛА КУН. Я буду стремиться к объективности. Думаю, что здесь нет смысла характеризовать руководителей венгерской политики. Я хочу правильно осветить только те факты, которые относятся ко мне, и обрисовать политические взаимосвязи. Чтобы в ходе процесса не возникало недоразумений, мне хочется сразу установить, что это политический процесс. В обвинительном заключении прокурор обвиняет меня в ряде преступлений, однако не отрицает, что действовал я из политических соображений, преследовал своей деятельностью политические цели, поступал как член Компартии Венгрии, как член секции Коминтерна. Потому-то и должен я объяснить свои поступки политически. Далее, я должен сказать, что этот политический процесс больше всего напоминает процессы над ведьмами. Выкопали из прошлого параграф, причем параграф, рожденный в эпоху Кауница и Меттерниха и уходящий корнями в историю венгерской контрреволюции. Этот параграф применяли не только к итальянским карбонариям, но и к венгерским якобинцам, когда Габсбурги в согласии с господствующими классами Венгрии заключили их в тюрьму. Второй раз этот параграф применялся к Лайошу Кошуту в 1852 году после подавления венгерской революции. Теперь его применяют вовсе не ко мне, а к Компартии Венгрии, одной из старейших секций Коминтерна. О том, что это политический процесс и что он больше всего напоминает средневековые судилища над ведьмами, свидетельствуют два факта. Первый, что нарушили замогильный сон этого параграфа, который уже пятьдесят лет был предан забвению; и второй, что в моем деле лежит газетная статья, взывающая к ста двадцати тысячам мертвецов, которые все якобы требуют, чтобы меня выдали венгерскому правительству.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вопрос о выдаче вас не имеет никакого отношения к процессу.

БЕЛА КУН. Я и не стану касаться его. Просто скажу, что упомянутая газетная статья свидетельствует о том, какая безумная травля ведется против меня в буржуазной и социал-демократической печати. В этой газете приводится также заявление Мак-Дональда…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я запрещаю обращаться к газетам.

БЕЛА КУН. Предлагаю вашему вниманию статью из венского «Арбайтер цейтунг», которая собрала в одну корзинку и процесс Куна и какую-то историю о венских привидениях.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Ближе к делу.

БЕЛА КУН. Я хочу только сказать…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Не отвлекайтесь!

БЕЛА КУН. Это средневековое судилище…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Не смейте говорить: средневековое судилище!

БЕЛА КУН. Перехожу к истории следствия. Моим защитникам не позволили даже заглянуть в материалы обвинения. Шесть тюремщиков провожали меня каждый раз на беседу с защитниками. На этом судилище ведьм применяются самые современные орудия международной контрреволюции. Здесь фальсифицировали перевод дела…

ПРОКУРОР, Это наглость говорить о фальсификации.

Адвокат протестует против грубости прокурора.

БЕЛА КУН. Реагировать на слова обвинителя мне запрещает классовое достоинство. Как я уже сказал, этот политический процесс не висит где-то в воздухе, а имеет политические и общественные взаимосвязи. Я хочу показать, зачем было нужно прибегнуть к фальсификации. В одном письме я написал, что французские выборы не приводят меня в восторг. На немецкий язык это перевели так: «Французские выборы меня очень утомили». И, основываясь на этой фальсифицированной фразе, французский политик де Монзи поместил статью в немецкой газете, в которой утверждал: «Бела Куц развил грандиозную деятельность. Ведь он руководил французскими выборами, но за это отвечает уже Советское правительство».

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Это не относится к делу, я не разрешаю касаться международной политики.

БЕЛА КУН. Хорошо, я буду учитывать кредитоспособность австрийского правительства.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вы сию минуту будете наказаны,

БЕЛА КУН. Я попытаюсь внести кое-какую логику в обвинительное заключение и осветить свои поступки.

Я различаю здесь пять вопросов:

1. Почему я приехал в Вену и законно ли обвинять меня в том, будто я вернулся тайно?

2. Почему я прописался под чужой фамилией? Кстати, в этом я готов немедленно сознаться.

3. Создал ли я в Вене «иностранное тайное сообщество»?

4. Устраивал ли заседания этого сообщества?

5. Установил ли связь между действующим здесь тайным сообществом и тайными обществами за границей?

Касаясь первого вопроса, надо заметить: я приехал в Вену для того, чтобы бороться против эксплуатации и угнетения венгерского рабочего класса. Говорить нечего, борюсь я и против политики габсбургской реставрации, борюсь за создание рабоче-крестьянского правительства в Венгрии, за восьмичасовой рабочий день, который существует уже в Советской России. Говорить нечего, я приехал в Вену для того, чтобы бороться за конфискацию крупных поместий в Венгрии и за раздел земли. Я должен рассказать еще о том, почему именно сейчас приехал в Вену. Мне прислали письмо, к которому были приложены различные записи о тайном соглашении, которое заключила Венгрия с Италией, причем с конкретными ссылками на различные планы. Венгерский генштаб намерен…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я не позволю обсуждать намерения венгерского генерального штаба!