Бела Кун

— У хозяев есть ключи, — заметила Ваго и быстро спрятала меня.

Вошел какой-то мужчина и спросил хозяина дома.

— Его нет! — услышала я резкий ответ.

— Ах, вот как, тогда простите, пожалуйста, я пойду, — сказал незнакомец.

Но Ваго решительно крикнула:

— Нет! Вы никуда не пойдете! Останьтесь здесь!

Тут уж и я вышла. Незнакомец пожал плечами и кротко согласился остаться. Так сидели мы молча втроем. Вдруг задребезжал телефон. Звонил Бела Ваго.

— Я уже повсюду разыскивал тебя, — сказал он жене. — Мятеж подавлен. Мы снова господа положения. Ложитесь сейчас, отдыхайте, а утром вернетесь в «Хунгарию».

После этого Ваго выпустила незнакомца. А мы, примостившись кто куда, попытались отдохнуть. Поздно ночью вернулись и наши хозяева. Тут же пригласили нас в большую комнату и как ни в чем не бывало мило, ласково предложили:

— Ложитесь, здесь…. И утром никуда не ходите… Поживите у нас несколько дней, погостите…

Я позвонила Маришке, сказала ей, где мы находимся. Потом нас уложили спать, но теперь уже в большой комнате.

Утром пошли домой.

Днем явился Бела Кун. Видно было, что ночью он не спал.

— Контрреволюцию подавили, — сказал он, — а теперь посмотрим, кто в ней участвовал. Боюсь, что без Хаубриха тут дело не обошлось… Поглядим…

В другой раз он непременно попросил бы прощенья за то, что ни вечером, ни ночью, ни утром не поинтересовался, что с семьей, но теперь ему это и в голову не пришло.

После контрреволюционного мятежа я больше не вернулась к Райницу. Вместо меня пошла работать моя сестра Ханика. Она поступила тоже в Наркомпрос, только в отдел охраны детей: помогала в устройстве отдыха для пролетарских ребят. Ей нравилась эта работа. Она ездила в Андялфельд, в Ференцварош, в Иожефварош, в Обуду — в так называемые пролетарские районы, обследовала домашние условия детей, присутствовала на школьных медосмотрах и провожала все поезда, которые уходили на Балатон, битком набитые детишками. Потом вечером увлеченно рассказывала, что была на вокзале, как дети радовались, пели, махали красными флажками.

В конце июня к сестре подошел один из сотрудников отдела и сказал ей: «Товарищ Гал! Прошу вас отнестись ко мне с доверием… Близится конец… Я хочу помочь вам и вашей семье… Если случится неизбежное, приходите прямо ко мне… У нас вы будете в полнейшей безопасности… Хорошенько обдумайте мое предложение…»

Сестра рассказала о своем разговоре Бела Куну. Два дня спустя он сообщил, что этот человек в лучшем случае неблагонадежный, но не исключено, что он сознательно и заблаговременно готовится к «возможным событиям», думает заработать себе капитал, заманив в ловушку семью Бела Куна. И добавил в заключение; «Нечего вам с ним разговаривать!»

Успешный поход Венгерской Красной армии заставил Антанту принять быстрые решения. Так родилась и нота председателя Парижской мирной конференции Клемансо.

Нота звучала так:

«Союзные и дружественные державы намерены пригласить представителей венгерского правительства на мирную конференцию, чтобы высказать им свою точку зрения относительно справедливых границ Венгрии. Теперь венгерцы яростно нападают на чехов, без всяких на то оснований завладели Словакией… Мы официально призываем Будапештское правительство прекратить свои нападения на чехословаков, ибо в противном случае союзные державы незамедлительно прибегнут к самым крайним мерам…

Председатель мирной конференции Клемансо».

Эту ноту обсуждали сначала на заседании партийного руководства (увы, протоколы заседания не сохранились), потом на заседании Революционного правительственного совета, затем после длительных прений ее приняли на съезде Советов.

Бела Кун ответил:

«Париж. Председателю мирной конференции, господину Клемансо.

…Венгерская советская республика не намеревалась нападать и не нападала на Чехословацкую республику. Пользуясь престижем союзных держав, войска Чехословацкой республики, Югославского королевства и Румынского королевства… ворвались на территорию Венгерской советской республики и грозились уже задушить нас. Тогда мы вынуждены были взяться за оружие. Правительство Венгерской советской республики готово пойти на все, что содействует справедливому и честному миру между народами, взаимопониманию и раз и навсегда кладет конец кровопролитию.

Бела Кун.

10 июня 1919 года».

Вторая «Срочная! Первоочередная!» телеграмма Клемансо состояла из двух частей. В первой части было сказано: «В интересах мира и справедливости… армии этих держав (Чехословакии, Румынии и Венгрии. — И. К.) обязаны прекратить враждебные действия и отступить в кратчайший срок». Во второй же части говорилось: «Применительно к этим основным принципам венгерская армия призывается к немедленному отступлению за указанные границы Венгрии… Если находящиеся на месте представители союзных и дружественных держав не сообщат нам, что этот приказ выполнен за четверо суток, считая с 14 июня, то мы предоставим свободу действий… Румынские войска отступят сразу же, как только венгерские войска освободят территорию Чехословакии…

Клемансо.

Париж, 13 июня 1919 года».