Белая акула

— Про слово «случайность» мы, по уговору, забыли, — сказал в ответ Нетико. Чтобы поговорить с искусственным разумом без свидетелей, я забрался на галерею, шедшую по внутренней стороне тына и уселся на тёплые от солнечных лучей доски, свесив вниз ноги. — Ты становишься внимателен, молодец. Однако ты видишь только то, что бросается в глаза в первую очередь. Постарайся смотреть глубже.

— Опять не угодил? — я был готов обидеться. ИР всегда опережал меня на шаг, а потом с невыразимой снисходительностью высокомудрого учителя указывал на мою неправоту. — Что на этот раз неправильно?

— Всё правильно, — терпеливо сказал Нетико. — Ты заинтересовался детьми, почему бы не применить аналогичный метод рассуждений к взрослым?

— Выкладывай, — я вздохнул.

— Для начала скажи откровенно: что ты думаешь о людях, которых Зигвальд упорно называет «простецами»? Учти, данное слово он использует не как уничижительную характеристику феодально-зависимых крестьян наподобие «быдла» или «сиволапого мужичья». Это, скорее, термин. Такое же обозначение биологического класса, как «млекопитающее» или «земноводное», однако применённое к разумному человеческому существу. Вопрос понял?

— Понял… Что думаю? Они, конечно же, люди.

— Тонкое наблюдение, — едко сказал искусственный разум.

— Подожди, не перебивай! Если живой организм выглядит, как человек, говорит, как человек и ходит, как человек, то это явно не рыба и не птица, верно? И не обезьяна. Простецы мыслят, делают выводы и поступают в соответствии с ними — однозначный признак разумности, а не слепого подчинения рефлексам. Слегка тугодумы, но медленное соображение ещё не означает тупости.

— Ты этому — живой пример, — не преминул съехидничать Нетико. — Будь краток: никаких особых отличий от homo sapiens в простецах ты не видишь?

— По большому счёту — нет. Они странноватые, но вполне обыкновенные. Посмотри на Зигвальда, у него заскоков куда больше, чем у любого из простецов!

— Больше? Значит и кругозор шире. Зигвальда решительно не интересует неустанный труд на благо господина. Он не ограничен в желаниях, и тем более — в возможностях.

— Хватит умничать!

— Я не умничаю, а подталкиваю тебя к поиску самостоятельных решений. Если называешь себя «человеком разумным», изволь доказать состоятельность этого утверждения! Чтобы потом не обвинять машинный интеллект в своих бедах! Хватит надеяться на нашу цивилизацию, мы можем советовать, рекомендовать, помогать, но думать за людей — нет. Привыкай, тут тебе не Сириус-Центр.

— Ну хорошо, давай подумаем… С чего мы начали?

— С детей.

— И закончили Зигвальдом… — у меня в голове будто щёлкнул тумблер, вспыхнул свет. Элементы мозаики вдруг встали на свои места. — Кажется, догадался! Все простецы безусловно подчиняются благородным, так? Попросишь прислугу принести воды, открыть ворота, проводить, показать — не откажут никогда, на отсутствие времени или свои дела не сошлются! В их внутренней среде таких взаимоотношений нет, это я точно знаю, сам видел поутру, как женщина шпыняла нерадивого мужа! При общении с благородными у простецов… не знаю, как сказать… может быть, парализуется свобода воли?! Полностью или частично?!

— Неплохо, — согласился Нетико. — Давай дальше!

— Дети трёх разных возрастов… — меня аж затрясло, когда я объединил кажущиеся не связанными меж собой наблюдения. — Я видел глубоких стариков, но их мало. Второй возраст ступенью ниже — относительно пожилой, однако люди ещё дееспособны и сильны. Потом — около сорока лет, самый расцвет сил! Ещё ниже — чуть меньше тридцати, потом пятнадцать-семнадцать, и далее по нисходящей! У простецов есть чётко разграниченные поколения с разницей примерно в десять или двенадцать лет! Простецы не рождаются, а «появляются»…

— Вывод в одно слово? — напряжённо проговорил Нетико. — Одно! Соображай!

— Четыре мальчика, три девочки в каждом поколении… Боже мой…

— Ну?!

— Клоны?

— А ничего другого не остаётся! Или меркурианцы научились идеально планировать семью, исключив любые случайности в сфере размножения, или простецы являются клонами. Благородные, скорее всего — их создатели.

— Клоны должны быть одинаковыми, — без особого воодушевления напомнил я, очень уж логичным выглядел «вывод в одно слово», которого так добивался Нетико.

— Не обязательно. Минимальная коррекция на эмбриональной стадии развития по методу случайной выборки, после чего цвет глаз, рост и внешность будут различны. С учётом бесконечного количества вариаций, обусловленной человеческим генофондом, совпадений облика можно избежать без затруднений.

— В Содружестве клонирование человека запрещено, это уголовное преступление, — задумчиво сказал я. — Хотя бы потому, что сравнительно удачных опытов было всего два или три…