Белая борьба на северо-западе России. Том 10

Пошли опушкой леса и дошли до самой деревни. Недолго думая командир отдает приказ открыть стрельбу по деревне из винтовок и по очереди из пулеметов. Когда мы открыли стрельбу по деревне слева, то наш стрелковый одновременно открыл стрельбу по деревне справа. Красные не знают, откуда обороняться, но наш стрелковый дивизион через озеро наступать не мог, а потому им – красным – надо было обратить главное внимание на нас, а пока они обращали внимание, мы по цепи получили приказание: в атаку! Ура! До деревни было идти полем шагов 300. Вышли на открытое поле, и со стороны красных открылся слабый ружейный огонь. Мы на ходу стреляем из винтовок и бросаем гранаты. Мы уже подходим близко к деревне, как вдруг с правого конца деревни застрочил по нас пулемет, который я сразу обнаружил и показал, где он стоит, шедшему со мною рядом автоматчику. Этот сразу поставил автомат и дал очередь по красному пулемету. Смотрю… как покатился под горушку красный пулеметчик! А остальные номера пустились удирать, и вот мы все с криком «Ура!» подходим ближе к деревне. Красные видят, что их пули отдаются об наши каски, не выдерживают нашего напора, покидают деревню и в беспорядке бегут. Мы занимаем деревню. 3 одноколки с патронными ящиками, 2 пулемета, несколько винтовок, полевой телефонный аппарат и тут же оказались убитые, раненые и пленные.

Как погиб ротмистр Ильяшевич.

Когда красные стали бежать из деревни, стреляя по нашему дивизиону, ротмистр Ильяшевич, стоя во весь рост, стрелял убегающих красных как ворон. Но вот одна вражеская пуля попадает ему в живот и навылет, и наш всеми нами уважаемый и незабвенный г-н ротмистр Ильяшевич падает на землю, как скошенный сноп. Ему оказывает первую помощь фельдшер стрелкового дивизиона младший унтер-офицер Василий Сод очков тут же на месте. Потом его кладут на повозку и отправляют в тыл. На второй день он прекратил борьбу со смертью и утром тихо скончался.

Посвящаю своему отважному командиру

С чертами, смертью просветленными,
Передо мною ты лежал,
И долго взорами холодными я
В смысл твой тайный проникал.
На лбу кудрей твоих откинутых
Какой покой и красота!
И этих губ, навеки сдвинутых,
Какая дивная черта!
Да! В мире злобном и поруганном
Ты был лишь гость, а не жилец,
И сердцем жизнию испуганный,
Ты отдыхаешь наконец!

Д. Котомкин 263 Отправка на Северо-Западный фронт 264