Белая борьба на северо-западе России. Том 10

Пришел пулеметчик соседней заставы, говорит, что поручик Силгайль вызывает охотников отбивать неприятеля. Идет Заботкин, Гольд и я. Подходим к заставе. С нами девять добровольцев и три офицера. Выходим к имению. На мосту между имением и деревней Малли стоит эстонский броневик «Эстония». Тут же на дороге валяются два убитых красноармейца. Довольно далеко забрались. Солдаты с броневика говорят, что они только что выгнали красных из деревни Горки. Сейчас они идут в Керстово, ибо с наблюдательного пункта видели за деревней броневик красных. Несмотря на сильный пулеметный огонь бронебойными пулями, он не двинулся с места. Может быть, его подбила наша артиллерия. Идем его забирать. Мы идем в деревню Горки, а автомобиль едет дальше. Не проходит пятнадцати минут, как «Эстония» возвращается назад, таща за собой броневик красных «Смерть белогвардейцам». В Горках встречает нас командир пехотного батальона и благодарит. Рассказывает, что красные, пробравшись по болоту, вышли с тылу на Килли, взяли ее, оттуда бросились на Горки и Малли, а часть их пошла глубже в тыл на Заполье. Теперь в их руках осталась одна деревня Килли. Спрашиваем его, где же наш пулемет 1-го взвода. «Право, не знаю, – был в деревне Килли, когда ее брали красные». Вот так история. Неужели они попали в плен? Полковник сообщает, что на Килли послан слева батальон полка. Мы говорим, что идем туда же. Звонит куда-то по телефону, сообщает о нашем прибытии, просит теперь не беспокоиться за левый фланг, ибо туда отправили, как он говорит, 12 ливенцев-пулеметчиков. Это льстит нашему самолюбию, ибо, видно, все же о нашем отряде он весьма и весьма хорошего мнения. Идем к Килли. По ржаному полю справа кусты, слева за полем лес, по которому мы шли вчера из Ямбурга к фронту.

Рассыпались в цепь. Решили сначала войти в лес и оттуда выскочить на деревню. Подходим ближе к лесу, из деревни красные заметили, начинают обстреливать. Вошли в лес, прилегли пока там. Направо от нас видны люди в серых шинелях, идущие от деревни. Это отступает обратно пехотный батальон. Сзади солдаты тащат пулемет, – вероятно, это пропавшее отделение 1-го взвода. Так оно и есть. Выходим к ним. Поручик Силгайль спрашивает офицера, почему они отступают, – нет патронов. Мы помогаем вести пулемет и тащить ленты. Наши ругаются. Красные окружили деревню. Им приходилось поминутно перетаскивать пулеметы через речку с одной стороны деревни в другую и отстреливаться, пока была возможность. Наконец, видя, что дело может скверно кончиться, оставили деревню. Хорошо, что все благополучно обошлось. Ранен только один Генчке, и то легко – в пальцы.

Отошли передохнуть в окопы, вырытые в поле заблаговременно. Приехала двуколка с патронами и бинтами. Наша артиллерия и миномет начинают гвоздить по деревне. Поручик Силгайль говорит:

– Не сидеть же нам тут до ночи, надо идти вперед. К тому же действительно вспотевши холодно сидеть.

Вылезаем из окопа, пулемет оставили пехоте и опять также цепью с карабинами идем на деревню. Теперь уже прямо по ржи. Немного неприятно. Ноги путаются о стебли. Во ржи валяются убитые. Верхняя одежда снята, лежат в белье. Теперь ясно видна на лицах убитых грязь и пыль, как будто бы по фарфоровой кукле намазали грязью. Все таким же спокойным шагом идем в гору по картофелю к деревне. Стрельба вначале была ярая, теперь она постепенно стихает.

Вбегаем в деревню. На мостике плотины стоят человек пятнадцать, желающих сдаться. Они адски перепуганы, губы дрожат, видно, как колотятся зубы. Услыхав русскую ругань, немного смелее идут навстречу, бросают винтовки и гранаты в сторону, показывают почти полные подсумки, объясняют, что они не стреляли в нас. Конечно, мы их как следует припугнули. Силгайль кричит:

– Бейте вы ваших сволочей комиссаров.

– Рады бы, да не можем, больно уж большой присмотр за нами, – отвечает один.

Сдаем их пришедшей пехоте, часть которой пошла кругом деревни по опушке леса. Идем по деревне. Нет-нет, из избы вылезет товарищ, просится в плен. Большинство изб разрушено. С другого конца деревни, метров за 600–700, видна большая группа товарищей около леса. Машем им руками и кричим, чтобы они шли сдаваться. Они делают то же. Остановились, толкуют что-то. Увидев подошедшую пехоту, бросают ружья и бегут сдаваться, только трое из них отделаются и улепетывают лесом. Мы из деревни открыли стрельбу. Один из них подскочил и свалился, а двое вернулись. Мы хотели бежать к убитому, но прапорщик Погге сказал:

– Господа, довольно. Пора возвращаться назад.

Пехота потом рассказывала, что при убитом комиссаре нашли браунинг и несколько сотен николаевских денег. Жаль, что мы не подбежали к нему тогда. Возвращаемся с триумфом назад. Тот же полковник встречает нас и радостно угощает папиросами. Видно, он очень нам благодарен. Поручик Силгайль пишет донесение. «25 июля при прорыве фронта, благодаря специалистам-пулеметчикам 2-го отделения первого взвода и 12 охотникам-добровольцам, таким-то и таким-то, положение на фронте восстановлено. Неприятель потерял убитыми 20 человек и пленными около 300 человек».